Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима

Это выглядело как классическая операция по захвату здания, из разряда тех, что проводит спецназ. Прямоугольник Останкинского телецентра на северо-востоке Москвы был нервным центром российского телевидения, где размещались почти все главные телеканалы страны. Но ранним утром 14 апреля 2001 г. здесь царила непривычная тишина – была Страстная суббота, день накануне Пасхи. В полутьме группа крепких, коротко стриженных мужчин в темных костюмах подошла к стеклянным дверям центрального входа под бетонным навесом.

Один из них что-то сказал сонному охраннику, и тот поспешно пропустил всех в просторный вестибюль. Там люди в темных костюмах разделились на две группы: одна двинулась к лифтам, другая поднялась по лестнице. Они встретились на восьмом этаже, где большими зелеными буквами было написано: «НТВ». На этом этаже была своя охрана, которой незнакомцы показали письмо за подписью нового гендиректора телеканала Бориса Йордана. Согласно письму, с этого момента главными здесь были они. Оказавшись в длинном коридоре, командир группы быстро расставил у каждой двери по своему человеку, а у кабинета Евгения Киселева на всякий случай поставил двоих.

Ночная смена новостной команды была застигнута врасплох. Люди в темных костюмах вежливо предложили им выбрать: либо подчиниться новому руководству, либо немедленно освободить помещение. Большинство журналистов предпочли остаться, но один покинул студию и сделал телефонный звонок. Через несколько минут радиостанция «Эхо Москвы» передала шокирующую новость: телеканал НТВ захвачен. На часах было около 5 утра.

Редактор одной из новостных программ НТВ включила радио у себя дома – ей все равно не давал спать маленький ребенок. Услышав о захвате телеканала по «Эхо», она кинулась к телефону и позвонила своему шефу Владимиру Кара-Мурзе. Тот тоже был дома; это был единственный день в неделю, когда его программа не выходила в эфир.

41-летний Кара-Мурза был ведущим ночной информационно-аналитической программы на НТВ, легко узнаваемой благодаря его «фирменному стилю» – черной водолазке, серому пиджаку и бороде. Сдержанная, аналитическая манера подачи информации сделала его одним из самых уважаемых журналистов на российском телевидении. Услышав о произошедшем, Кара-Мурза спешно оделся и выбежал из дома.

Речь и манеры выдавали в Кара-Мурзе интеллигентное московское происхождение: среди его родственников были известные историки, ученые и юристы. Но он был человеком действия, а атака Кремля на НТВ вывела его из себя. Он считал ее продолжением советских репрессий, о которых Кара-Мурза слишком хорошо знал в том числе от своего отца, журналиста, несколько лет проведшего в сталинских лагерях.

В конце 1970-х гг., когда Кара-Мурза был студентом истфака МГУ – четвертое поколение студентов Московского университета в семье, – его едва не отчислили из-за политики. Группа друзей устроила в общежитии вечеринку, и кто-то случайно поджег висевший на стене стенд политинформации. Пламя быстро охватило стенд, загорелась фотография советского лидера Леонида Брежнев. Один из студентов – говорили, что это был Кара-Мурза, – схватил горящую доску и выбросил ее из окна 17-го этажа. Разумеется, еретиков, сжигающих портрет генсека, ожидала неминуемая кара вплоть до отчисления из университета. К счастью, решение должен был принять лидер комсомольской организации факультета, внук сталинского министра иностранных дел Вячеслав Никонов, чья семья дружила с семьей Кара-Мурзы. Он спустил дело на тормозах, и в итоге Владимир с отличием окончил университет. Однако Кара-Мурза категорически отказался работать в советских учреждениях, поэтому следующие несколько лет занимался репетиторством, а по ночам работал в котельной.

Когда рухнул СССР, его бывший однокурсник Олег Добродеев уже был большим человеком на телевидении. Он пригласил Кара-Мурзу работать в Останкино.

К апрелю 2001 г. Кара-Мурза сотрудничал с НТВ почти десять лет. Свою работу на телевидении он считал продолжением семейной миссии и воплощением той роли, которую и должна была играть в обществе либеральная московская интеллигенция. Владимир Кара-Мурза – старший гордился тем, что его 19-летний сын Владимир уже был внештатным журналистом и помощником Бориса Немцова в парламенте.

Новость о захвате телеканала потрясла Кара-Мурзу. От его квартиры до телецентра Останкино было около 15 минут езды. Он прыгнул в такси, сказал водителю гнать к телецентру и попытался собраться с мыслями.

То, что произошло в Останкино этой ночью, смахивало на финал санкционированного правительством враждебного поглощения, которого журналисты НТВ опасались почти год.