Свой среди волков

Иногда он приказывал мне закрыть глаза, а потом спрашивал, что я слышу. Удивительно, но даже если до этого я думал, что вокруг совсем тихо, в такие моменты выяснялось, что на самом деле со всех сторон несется оглушительный шум! Птицы громко пели и чирикали, стрекотали и жужжали насекомые, мелкие зверушки с шорохом бегали в траве. Издалека доносилось блеянье овцы или мычание коровы — так много звуков и песен, самых разных! Бывало, мы отыскивали по всяким приметам кроличью нору. Находили и угадывали следы оленей и других животных, оставленные в грязи. Каждую прогулку дедушка превращал в приключение, полное необыкновенных, волнующих открытий. Я обожал слушать, как он, со своим норфолкским акцентом, рассказывает, какие ягоды предпочитают разные птицы и почему лиса убивает больше, чем она может съесть или унести с собой. А еще, по моей просьбе, он мог поведать о тех временах, когда он сам был маленьким, примерно как я сейчас. Это были истории о совсем другой жизни, не такой, как теперь. Ведь тогда еще не было всех этих современных удобных вещей вроде холодильника, трактора или электричества, и люди убирали урожай серпами, а коров доили вручную.

Приходя в гости к соседям, дедушка никогда не брал меня с собой в дом. Я оставался снаружи вместе с собаками, а он отправлялся внутрь, повидать хозяина. Иногда визиты затягивались на несколько часов — пока приятели не спеша распивали бутылочку-другую крепкого портера, — но я всегда ждал спокойно и терпеливо. Мне никогда даже в голову не приходило скучать или жаловаться — ведь я почти боготворил этого человека. Его авторитет был для меня непреложным, и ничего в мире я так не жаждал, как его одобрения. К тому же я твердо знал: не важно, сколько времени дед отсутствует — он обязательно вернется. Внезапно появится на пороге со словами «Пошли, малыш», — и моя рука скользнет в его огромную, грубую ладонь. Мы двинемся в обратный путь, чтобы по дороге найти множество новых, удивительных вещей, безусловно стоящих внимания, и нашим разговорам не будет конца.

Точно так же в один прекрасный день мы пришли за щенком. Дед и хозяин соседней фермы тепло поприветствовали друг друга словно сто лет не виделись, и скрылись в глубине сарая, где пряталась мать с потомством. Я остался во дворе один. «Подожди тут, — было сказано мне, — я сейчас вернусь». И вот, не задавая вопросов и изо всех сил подавляя жгучее желание как можно скорее увидеть малышей, я выбрал себе местечко поудобнее и сел.

Внезапно дверь сарая распахнулась, как от порыва ветра. Оттуда выскочила огромная собака и с яростным лаем бросилась ко мне. Ее уши были прижаты к голове. Я хорошо понимал, что встретил отнюдь не теплый прием, и продолжал сидеть неподвижно, не поднимая рук. Я не испугался — на ферме Бесс и другие псы часто кидались на меня, но как бы враждебно ни звучал их лай, я всегда сохранял спокойствие, зная, что стоит им только меня обнюхать и злость уступит место дружелюбию. Шерсть у собаки стояла дыбом, хвост был напряжен. Подбежав поближе, она зарычала, показывая зубы. Сидя все так же тихо, я позволил ей обнюхать мои ноги, руки и голову. Рычание прекратилось. Тогда я поднял ладони, пахнущие сыром от дорожных бутербродов. Она облизала их и посмотрела на меня уже совсем кроткими глазами. Я начал чесать длинный мех у нее под подбородком. Это явно доставило ей удовольствие: она села рядом, прижавшись ко мне, чтобы мне сподручнее было гладить ее шелковистую шкуру.

Дверь сарая снова заскрипела, пропуская дедушку и фермера. Собака вскочила и, глухо рыкнув, кинулась к ним. Я предположил, что это и есть мать щенков. Судя по тому, что последовало дальше, гостей она не жаловала. «А ну пошла в сарай!»— злобно крикнул ей хозяин. Собака присела и попятилась обратно ко мне. «Спокойно, малыш, — предупредил фермер, — не шевелись, и она тебя не тронет». Но все его поведение и пронзительные крики, которыми он приказывал собаке вернуться в сарай, явно свидетельствовали, что он ни на грош не доверяет животному. По мере его приближения собака, отступая, уперлась в меня испуганно дрожащим телом, и я, вопреки совету сидеть неподвижно, начал снова ее чесать и успокаивать тихими словами.

«Господи боже, посмотри-ка на это! — воскликнул фермер, в изумлении срывая с себя шапку и почесывая в затылке. — Ни разу ничего подобного не видел! Эта псина в жизни никого к себе не подпускала! Я держу ее только из-за того, что она хорошо помогает мне управляться с овцами, но с людьми — это сущий кошмар». — «Моя жена говорит, у мальчика дар в отношении собак, — ответил дед, держась поодаль, — она готова поклясться, что он знает их язык».