Свой среди волков

Ага, когда милый пушистый трех-четырехнедельный комочек присосется к твоему носу — это приятно и ужасно трогательно. Все вокруг чуть не плакали от умиления. Одного я не учел: первый наставник — это на всю жизнь. Вот и представьте себе взрослого, огромного волка, в шестьдесят килограммов весом, который во время грозы сидит где-нибудь под деревом, взгромоздившись мне на колени, и сосет мой нос. Только теперь его пасть слишком велика, и Тамаска просто крепко зажимает кончик моего носа меж резцов. Поэтому обращаюсь к владельцам собак: будьте осторожнее! Все, чему вы учите щенков в раннем детстве, они будут помнить до конца дней.

Было еще одно упущение, в котором мне потом пришлось раскаяться. Поначалу после кормления я брал волчат в логово под землю, греться. К шести месяцам они уже достаточно выросли, чтобы большую часть времени проводить снаружи, предпочитая в плохую погоду лежать под деревьями. Только если ливень продолжался несколько дней, мы, промокнув насквозь, забирались в нору. Спальные места под землей мы четко между собой распределили: я, Мэтси и Яна залезали поглубже, свернувшись в один клубок, а Тамаска, самый крупный, лежал у входа, повернувшись к нам задом и наполовину высунувшись наружу. Все было ничего, пока он был щенком. Но когда он подрос, то стал закрывать собой весь проход и к тому же неистово пускал ветры. Наевшись сырого мяса, он проделывал это каждые четверть часа. Иногда вонь стояла такая, что он сам поворачивался, принюхивался и смотрел на нас, будто бы вопрошая: «Это кто же здесь такого натворил?» А каково было нам в дальней части норы, которая никак не проветривалась! Вот и выбирай: лезть наружу, под ливень, или сидеть в этой жуткой вонище, пока не потеряешь сознание.

Если меня заставят признаться, кто из этой троицы мне милее всех, я скажу: Тамаска. Он такой интересный. Но мы все одна семья, так что я стараюсь никого не выделять. Мне досталась странная роль. Я должен был научить каждого из них выполнять свою социальную функцию, не являясь при этом их лидером. Ниже меня был только Мэтси — пугливый, беспокойный и не очень крупный, но двух остальных следовало подготовить к высоким позициям. Я учил их исключительно своим примером, желая, чтобы будущие лидеры запомнили и усвоили: вести себя нужно спокойно и уравновешенно. Я никогда не бил их, если они делали что-то не так: провинившийся временно лишался тепла, пищи или воды, как это происходит в естественных условиях. Мне хотелось вырастить из них не полуручных, а настоящих, диких волков. Если мне требовалось продемонстрировать свое превосходство, я делал это в игровой форме. А когда им удавалось вконец разозлить меня, я просто уходил и ложился поодаль — не хотел, чтобы моя агрессия портила воспитательный процесс.

С индивидуальным меню тоже пришлось разбираться самому — учить каждого, как опознать свою часть добычи и как ее защищать. Уже к шести неделям стало ясно, у кого какой будет статус. И когда я впервые делил между ними кролика, то позаботился о том, чтобы каждый получил соответствующую долю. Мэтси, как младшему по рангу, я отдал желудок, Тамаске, с его бандитскими замашками, типичными для бета-особи, — мясо с конечностей, а Яне, которого природа, без сомнения, наделила умом, — внутренние органы.

Когда я впервые приволок в вольер тушу, то сделал все возможное, чтобы Яна проник внутрь реберного каркаса и съел сердце, печень и почки. Тамаску я всеми силами удерживал в районе крестца и шеи, но он был такой жадный, норовил сожрать все, до чего мог дотянуться, поэтому мы с ним постоянно цапались. Я пытался запугивать его, в точности подражая диким волкам: сначала скалил зубы (типа угрожал оружием) и рычал, высовывая кончик языка. Если не помогало — кусал его сбоку за морду, чтобы заставить отойти в сторону. Часто указанное мной место ему не нравилось, и тогда он предпочитал дать сдачи. У меня все лицо было в мелких шрамиках от его острых как иголки зубов, да еще он вечно каким-то образом умудрялся ободрать мне нос.

Однажды у него в пасти оказалась вся моя нижняя челюсть. Клыки больно давили на мягкое место под языком. Я же, со своей стороны, мертвой хваткой вцепился ему в загривок. Так мы и стояли, рыча и ворча друг на друга. Это была настоящая битва характеров. Если бы не его сравнительно юный возраст, он не оставил бы мне ни единого шанса, но в тот короткий период его жизни я, как нянька, был все же выше рангом, и в итоге ему пришлось уступить. Я любил шутить, мол, мы с Тамаской так часто ссоримся, что вполне можем сойти за супружескую пару.