Свой среди волков

Не менее важно было предотвратить травмы во время игр. Обладая такой мощью и темпераментом, волк должен быть крайне осторожен, чтобы ненароком не нанести противнику смертельную рану. Обычно, если один волк причиняет другому боль, то жертве стоит только взвизгнуть, как ее тут же отпустят. Я много раз убеждался в этом — ведь кожа человека куда тоньше волчьей шкуры, и мне частенько приходилось просить пощады. Долг требовал как-то научить этому моих воспитанников, однако при моих весьма ограниченных бойцовских возможностях причинить им боль было не так-то просто. Я выбрал своей мишенью уши и губы. В наших игровых баталиях я кусал волчат так, чтоб они запищали, и сразу же отпускал. Потом опрокидывал щенка на спину и стоял, по классическому волчьему обычаю, слегка сдавив зубами его горло, показывая тем самым, что мне можно доверять.

Кроме того, я прививал им самоконтроль, играя в хоту. Собаки, готовясь к прыжку, принимают позу так называемого низкого старта. У волков я бы назвал это «резким стартом»: из такого положения, присев и напружинившись, они могут совершить молниеносный скачок на два метра в любом направлении. Наши игры обычно начинались с такого «резкого старта», после чего мы носились наперегонки, толкаясь и опрокидывая друг друга. Если страсти слишком накалялись, я возвращался в исходную позицию. Погоня сразу же прекращалась, все успокаивались и приходили в себя, чтобы продолжать игру в безопасном режиме. Я встраивал в них своего рода переключатель с максимальной скорости на нулевую, который всегда удерживал бы юных волков в разумных рамках. Игры играми, но поранить нечаянно братишку — последнее дело.

В ходе наших учебных сражений я сделал одно интересное открытие. Оказывается, в процессе драки поднимается уровень адреналина и феромонов в крови — и у человека, и у волка, — что на время дает участникам схватки известное преимущество над остальными. Если я, например, не мог заставить Тамаску отойти от добычи, то устраивал небольшую потасовку с Мэтси, минут на десять. И когда я возвращался обратно, Тамаска отступал, чуя, что я разгорячен и со мною шутки плохи.

Еще один важный урок — самосохранение. Они должны были научиться распознавать сигналы — позы и звуки — и правильно на них реагировать ради собственной безопасности. Волки пользуются определенной звуковой системой. Любой высокий звук расценивается как призыв или поддержка. Если щенкам грозила опасность, я звал их, пронзительно поскуливая, и они сразу прибегали. Тогда я успокаивал их более низким, приглушенным звуком. Еще один «сигнал тревоги», наземной или воздушной, — отрывистое тявканье. Я издавал его, если над нами кружил канюк либо просто вертолет пролетал или самолет, — и щенки тотчас мчались ко мне в поисках защиты.

Низкий же звук всегда так или иначе предостерегает. Глубокое гортанное рычание означает, что тебе тут не рады, а подробности сообщает поза животного и его оскаленные зубы. Чем солиднее зверь, тем выше он держит голову. Доминирующий волк зарычит, если волк рангом пониже при встрече не «поклонился» соответственно своему статусу. Впрочем, собаки в парке ведут себя точно так же. Среди них сразу устанавливается старшинство, и если кто недостаточно почтителен, на него будут рычать и ворчать, а то и по шее надают. Но вернемся к волкам. Если наглец упорствует и не желает выказать уважения, рычание нарастает, потом возле его морды клацают челюсти. Это последнее предупреждение, после которого уже начинается лапоприкладство. Повалив нахала, старший отступает и снова рычит, ожидая выражения покорности. Поверженный противник должен виновато приникнуть к земле, признавая, что погорячился.

Нечто подобное происходит и во время трапезы. Взрослые волки, по сути, защищают свою долю ушами. Стороннему наблюдателю покажется, будто смотреть нужно на челюсти, чтоб на них не напороться. Вовсе нет, главное — уши. По ним четко видно, что вам тут можно, а чего нельзя. Если волк стоит над тушей с горизонтально распластанными, как крылья, ушами, значит, его статус выше вашего, так что не надо зариться на его кусок, если не хотите неприятностей. Попробуете подойти ближе — он зарычит, оскалив зубы и высунув кончик языка. Если вы не отступите, рычание усилится, затем последует щелчок зубами — последнее предупреждение, а дальше уж пеняйте на себя. Но если, допустим, справа подойдет соплеменник еще выше рангом, то правое ухо нашего волка повернется в сторону и назад, показывая тем самым: пожалуйста, проходите. Левое ухо он, однако, оставит в горизонтальном положении, продолжая защищать от посягательств свою порцию. Но как научить этому щенков, если у тебя человечьи уши? Я попробовал закрывать свой кусок всей головой, и, похоже, они уловили смысл.