Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)

– Надо везти его на психиатрическую экспертизу, – сказал Мукаев Свистунову. Руслан кивнул, а Хайкин вдруг закрыл глаза, прижал к ушам испачканные ладони и стал раскачиваться из стороны в сторону и скулить:

– И-и-и… и-и-и…

– Уведите. Он не убивал. Не так все было.

– А как? – спросил Руслан.

– Вы, – Иван повернулся к участковому. – Пожалуйста, лягте на землю. Вот здесь. Нет. Это было совсем на другом берегу. Пойдемте.

Они вернулись как раз к тому месту, с которого начиналось хайкинское топтание. К бревну, лежащему возле самых мостков. Следователь Мукаев уверенно топнул ногой:

– Здесь.

Потом взял за плечо участкового, так же как Хайкина, развернул его боком, поморщился:

– Рост не тот. Высоковат. Да ладно. Первый удар я уже показал.

Он снова взмахнул рукой. Потом слегка подтолкнул участкового:

– Падайте.

Тот послушно свалился на землю. Кулем, будто взаправду. Иван нагнулся и уверенно взмахнул рукой ровно десять раз. Все удары в грудь, в область сердца. Потом схватил участкового за ноги и поволок к мосткам.

– Иван!

Он обернулся. Руслан смотрит и качает головой.

– Да-да. Я понял. Увлекся. – И вдруг улыбнулся, глядя на лежащего: – Не собираюсь я вас топить.

– Что ж, для следствия можно, – добродушно улыбнулся участковый, пожилой дядечка с коротко стриженными волосами, с его головы при падении упала полицейская фуражка. – Да и душно сегодня. Можно и в пруд.

Иван посмотрел через плечо. Игнат Хайкин, которого под руки вели конвоиры, споткнувшись, несколько раз обернулся и снова тоненько заверещал:

– И-и-и… и-и-и…

Отчего-то Ивану стало не по себе. Что-то очень неприятное было связано с полубезумным Хайкиным. Второй оперуполномоченный смотрел на него, следователя Мукаева, с восторгом. Да и Руслан покачал головой:

– Ты гений. А? Все вспомнил! И число ударов, и про то, что преступник ростом был намного выше Хайкина. И сообразил, что сбросили его в воду с мостков. Точно ведь, а? Он за лестницу, конец которой в воде, должно быть, зацепился и не всплыл. Только когда мужики баграми нашарили… А место-то? Место-то как определил? Ведь дождем же все смыло? Ваня, как?

– Не знаю.

– Ты гений, – повторил Руслан. – Но что теперь с Хайкиным делать?

– Это только один эпизод, – устало сказал он.

– Ну да. Еще девять. Замучаешься следственные эксперименты проводить, – усмехнулся Руслан.

– А что делать?

– Не знаю. В психиатричку его. Заключение о невменяемости и… Может, женщину-то в Горетовке все ж таки он убил?

– Я устал. Жарко.

– Тогда здесь – все… Пошли, что ли?

Местные стали потихоньку расходиться. Когда вернулись на исходную, увидели, что Хайкин забился в полицейский «газик» и сидит там, закрыв глаза. И все так же раскачивается из стороны в сторону:

– И-и-и… и-и-и…

– Ну точно: псих, – капитан Свистунов покрутил пальцем у виска. – Надо же!

– Он убийцу видел.

– Что-о?!!

– Что слышал. Голова… Голова у меня болит… Сильно болит. Жарко.

– Водочки, может?

– Ты же знаешь… Я болен.

– Все вы тут больные. Придурки. Мать вашу…

– Что-что? – удивленно поднял голову Иван.

– Сам теперь выруливай куда знаешь. Дело-то проще на психа повесить. А ты, Мукаев, в сыщиков решил поиграть. Ну и дурак.

В голосе Руслана ему послышалась злость. Глаза коньячного цвета потемнели, и взгляд их словно сделался жестче. И тогда он, следователь Мукаев, позволил пузырю подняться чуть выше к горлу и тоже жестко и зло сказал:

– А тебе, похоже, так удобнее. Больную голову ищешь? Чтобы со здоровой на нее переложить? Ты же давил на него. Самым настоящим образом давил. Почему ж ты так вцепился в этого бедного Хайкина? За что?

– Иди ты… – Руслан обернулся: вокруг были люди. Не место для выяснения отношений, хоть служебных, хоть личных. Губы у Свистунова дернулись, но он как можно спокойнее сказал: – А я в магазин. Мне выпить надо. Посиди, Иван Александрович, в холодке. Остынь.

– Капитан Свистунов?

– Так точно, – усмехнулся друг детства.

– Будьте так любезны уложиться в полчаса.

– А куда вы так торопитесь, господин Мукаев?

– Работать.

– Ну-ну, – вновь усмехнулся Свистунов и повторил: – Ну-ну. А ты знаешь, что у меня есть и непосредственный начальник? Мы с тобой, Ваня, к разным ведомствам относимся.

– Сейчас вы в моем распоряжении. Будьте любезны.

– Есть, – усмехнулся Свистунов. – Есть быть любезным.

Когда он ушел, Наталья Хайкина засуетилась, подошла, начала поспешно вытирать руки о грязный цветастый фартук и звать:

– Ой, гражданин следователь, а чайку-то? Чайку? Время-то обеденное, за полдень перевалило.

– Какой уж тут чай! – махнул он рукой.

– Ну как же? Не побрезгуйте. Чайку на дорожку.

Хайкина все тянула его в дом, и он наконец сообразил: надо пойти. Конвоиры вместе с участковым рассуждали негромко, что неплохо было бы в такой жаркий день сбегать за пивом, и косились в его сторону. Он понял: всем мешает застегнутый на все пуговицы следователь Мукаев, не снявший пиджака даже в такую жару. Хотя уже давно и душно, и дурно.

– Да-да, пойдемте, Наталья… Как вас по отчеству?