Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)

Веня не донесла до рта пирожное и замерла. Потом медленно начала краснеть. И Жанна поняла, что все правда. Это Веня позвонила в полицию и сообщила об убийстве. И вчера звонила. Якобы она вспомнила марку машины и некоторые цифры номера. И Жанна заговорила уже совсем в другом тоне:

– Я тебя понимаю. Влад велел ничего не говорить. Тем более мне. Но вы там были?

Веня продолжала молчать. Жанна начала злиться:

– Ты даже не представляешь, с кем связалась! Он же тебя использует! Как и меня. Как всех. Знаешь, как он тебя называет? Толстая, глупая корова! А ты его покрываешь! Ну?

Веня молчала.

– Идиотка! – выругалась Жанна. – И ты в самом деле корова!

– С какой стати я должна тебе верить? – выговорила наконец Веня.

– А ему?

– Ты просто ревнуешь!

Жанна чуть не расхохоталась. Потом со вздохом отставила блюдце с недоеденным пирожным и поднялась из-за стола.

– Послушай, богиня любви! С руками, но без головы. Ты вляпалась в такую историю, что лучше бы тебе эту голову найти. И самой пойти в полицию. Иначе будет хуже. Я тебя предупредила.

И, не оборачиваясь, вышла из кафе.

…Прошло два дня. От Сабурова вестей не было, а срок задержания тем временем истек. Значит, ему предъявили обвинение в убийстве. Жанне во что бы то ни стало надо было с ним встретиться. Любыми средствами и за любые деньги. Матрена Архиповна ездила с передачей и уже побывала у известного адвоката. Тот запросил огромную сумму. О том, где лежат деньги Сабины, знал только Сергей Сабуров. Жанне срочно требовалось с ним поговорить! Срочно!

Больше всего она боялась, что Влад потребует объяснений. Как она и ожидала, очередное свидание не состоялось – объявился крупный заказчик. Оптовый клиент. И Влад совсем замотался с делами. Но объяснений ей не избежать. Как только появится свободная минутка, Цветков будет нуждаться в разрядке. Жанна немного побаивалась. Это ведь не Сабуров! И не Игорь. Попробуй скажи ему: «Дорогой, нам не стоит больше встречаться!»

Первой результата добилась, как ни странно, Матрена Архиповна. На третий день, за ужином, она поставила перед Жанной тарелку жареной картошки и, таинственно понизив голос, сказала:

– Собирайся, девка.

– Куда? – насторожилась Жанна.

– В тюрьму.

Она оторопела:

– Как в тюрьму? В какую?

– К Сергею. Добилась я.

– Но разве это возможно? Он же под следствием!

– Кому нельзя, а кому и можно. Аблакат расстарался. Деньги огромадные я пообещала. И все, что было, уж отдала. Следователя пришлось подмазать. А про то, где Сабинины средства, только Сергей знает.

– И что я должна спросить у Сергея Васильевича?

– Да хватит тебе уже его Васильевичем кликать! Дом, девка, продавать надо. Ты спроси Сергея, как нам бумаги-то оформлять? Он хозяин.

– У нас еще машина есть.

– Да сколь за нее возьмешь? Видать, много денег потребуется. Сходи.

– Да, конечно. А почему я, Матрена Архиповна? Вы же ему родственница!

– Глупа ты, девка. Разве Сергею на мои морщины смотреть сейчас охота? Ему за жизнь зацепиться надо. А что есть жизнь? Любовь это. Поперед всего. Глядишь, посмотрит он на тебя, да в мозгу-то и прояснится. Может, вспомнит чего.

– И когда идти?

– Завтра.

– Хорошо, я с работы отпрошусь…

…Передачу для Сабурова Матрена Архиповна вызвалась собрать сама. Делала она это так тщательно, будто готовила своему зятю побег. Жанна, улыбнувшись, представила, как морщинистые руки разухабистой бабки запихивают в домашний пирог напильник и веревочную лестницу. Куда ушли времена графа Монте-Кристо? И времена тех женщин, от которых требовались только преданность и терпение. И умение ждать. Ждать бесконечно. Жанна же собиралась сделать для Сабурова нечто более существенное.

Свидание назначили на утро. Обставлено все было так, будто она представляет интересы Сергея Сабурова в качестве помощницы адвоката. На ее молодость закрыли глаза. Видимо, денег дали много и всем, кто заинтересован в этом деле. Жанна в этих тонкостях не разбиралась, в голове у нее билась только одна мысль: вот сейчас, сию минуту, она его увидит! Сердце колотилось так, что в ушах стоял несмолкающий гул.

В первый момент Жанна Сергея даже не узнала. Он стал такой чужой и на себя непохожий, так постарел, что сердце вдруг сжалось стремительно в маленький комок, и в нем осталось место для одной только огромной жалости. Сабуров свидания не хотел. И разговаривать не желал тоже. Жанна поняла, в чем дело: для себя самого он уже умер. Сам себя осудил, вынес приговор и начал приводить его в исполнение.

Они сидели друг напротив друга и молчали. Присутствие в комнате постороннего человека очень ей мешало. Хотя и не собирались они с Сабуровым объясняться друг другу в любви и лить слезы. Не время сейчас для слез. Она наконец сообразила: время идет! Надо взять себя в руки.

– Сережа, – тихо позвала она.

И опять молчание. Жанна запаниковала. Надо привести его в чувство. Надо спросить, как ему здесь, хорошо или плохо? Здоров он или болен? Но и так понятно, что и плохо ему, и не может он быть здоров. Тогда зачем спрашивать?

– Сережа!

Сабуров вздрогнул и нехотя выдавил из себя:

– Как дома? Как дети?

– Нормально.