Своя-чужая война

Представшая их взорам картина была как минимум необычна для этих мест. В двух верстах от Леса по его границам текла небольшая речушка. На одном ее берегу рос небольшой полевой городок, состоящий из повозок и наспех возведенных шалашей. Вокруг них мелькали исхудавшие фигуры альвов: в основном женщин и детей. Чуть в стороне собирались мужчины, поведение которых не позволяло двусмысленно трактовать их намерения – они собирались форсировать реку.

Ну а на другом берегу небольшой гарнизон рузейской крепостицы готовился к тому, чтобы этого не допустить. И было понятно, что это не война между недавними союзниками, а самое натуральное переселение или, скорее всего, бегство альвов со своих земель.

Атей не собирался мешать соседям выяснять отношения. Спустившись ниже по течению, его отряд благополучно перебрался на другой берег и, все так же оставаясь незамеченными, направился к стене лесных великанов. Однако буквально через пару сотен шагов воины начинали чувствовать непонятное угнетение, которое только нарастало по мере приближения к Лесу. Создавалось впечатление, что кто-то липкими, грязными щупальцами пытается залезть к ним в душу. Оплести ее, лишить воли, а потом совсем вырвать еще из живого тела. И даже у бывалых воинов, что не один раз пили с самой смертью на брудершафт, вдруг начинало с перебоями биться сердце, тело покрывалось каплями холодного пота, лицо бледнело, а ноги переставали двигаться.

Они давно разучились бояться потерять жизнь, но потерять душу – это было выше их сил.

И лишь Атей и его верный Сай, кроме легкого дискомфорта и нарастающей тревоги, не ощущали больше ничего. И именно эта тревога, словно подталкивая его в спину, торопила князя скорее завершить то, что он собирался сделать.

Вскоре отряд был вынужден окончательно остановиться.

– Дарина, Аделиан, – Призрак смотрел на посмурневшие лица своих преданных вассалов. – Не вините себя. В том, что вы не можете войти в мертвый Лес, ваше вины нет. Гранит, – Атей не мог не взять в этот поход бывшего командира гвардии Дэльфира.

– Да, мой князь, – склонил тот голову.

– Мы с Саем уходим, а тебе я поручаю договориться с бывшими твоими сородичами и постараться не допустить между ними и рузейцами резни. Крови и так пролилось уже столько, что в иной мокрый сезон меньше падает с неба.

– Я все сделаю, мой князь, – рука воина прикоснулась к груди.

– Парон с нами, – улыбнулся Призрак, развернулся и направился в сторону Леса, у границ которого его фигура на мгновение вдруг подернулась дымкой, а потом окончательно исчезла.

– Призрак, – многозначительно произнес Аделиан, а потом посмотрел на Ардаля и добавил: – Я верю, у князя все получится. И когда он вернется, то не должен в нас разочароваться. Пойдем к твоим соплеменникам, Гранит, – думаю, нам есть, что им предложить.

Под сводами лесных великанов, что подпирали небосвод уже не одну сотню лет, стало пробирать даже Атея. Лес был действительно мертв. Казалось, его покинули не только разумные, животные и птицы. Во встреченных небольших речушках князь ни разу не увидел, чтобы рыба или иной их обитатель хоть чем-то обозначил свое присутствие. Не было даже мошкары, которой полно в любом лесу и у любого водоема.

Только деревья, не обладая свободой передвижения, продолжали стоять там, куда очень давно прилетело семя, из которого они выросли. На их ветвях еще сохранялась листва, но чем ближе князь с Саем подходили к Сердцу Леса, тем меньше ее становилось – все чаще она пожухлым ковром устилала подножия лесных исполинов.

И вот теперь они стояли перед Дворцом Дэльфира, без остановок пройдя до него через весь лес, так и не встретив ни одной живой души.

«Вперед, брат, нужно закончить со всем этим как можно быстрее», – выхватив «Поющего» и «Защитника», Атей устремился к лестнице, которую гигантский мелирон вырастил на своем древесном теле.

Сай, видимо, был прав: дерево, что многие столетия являлось резиденцией князей Леса Светлых Альвов, было живо, но и его уже коснулась скверна. И лишь то, что мелирон был очень старым и сильным, позволяло ему сопротивлялся ей.

В одном из разговоров Говорящий как-то сказал своему князю, что, перешагнув определенный рубеж своей жизни, эти деревья, этот дар Праматери всем альвам, становятся полуразумными существами, если можно так вообще говорить о деревьях. И вот сегодня Атей действительно поверил в это. Иначе как объяснить то, что высокие двери, ведущие внутрь дворца, сами открылись перед ним, едва они с Котом подошли к ним. А когда они прошли дальше – Призрак увидел путь, который его приведет к Дэльфиру. Мелирон сам его выделил более яркой зеленью. Видимо, еще до того, как превратиться в чудовище, питающееся душами, забирающее, а не дающее жизнь, древо хотело осознать, что тот, кто сотворил это с ним, понес заслуженное наказание.

Атей со своим четвероногим братом начали путь в глубь дворца, и пустые изначально коридоры оставались таковыми недолго.

«Драуги за поворотом», – пришел четкий посыл от Сая, хотя Призрак их и сам уже чувствовал.

«Бой, брат».