Своя-чужая война

Вот и пройден один из самых тяжелых и, одновременно с этим, очень важный этап становления нового государства. Не осталось внутри княжества очагов напряженности. Исчезло пусть и гипотетическое, но многовластие, когда каждый благородный, имея за спиной клинки преданных воинов или (что чаще всего) мечи наемников, мнил себя единственным достойным править всеми вокруг. Под Борсом князь окончательно дал понять им всем, что является единственным законным правителем территорий двух бывших герцогств. И не важно, как ему досталась эта власть. Придя на разоренные, ежедневно орошаемые кровью простых жителей земли, он, часто недосыпая, напрягая все свои силы, вместе со своими воинами в кратчайшие сроки смог объединить народ и вернуть ему надежду в то, что их будущее и будущее их детей теперь не так призрачно. А вот каким оно будет – зависит только от них самих. Их князь дал им главное – возможность мирно трудиться, не оборачиваясь себе за спину, в страхе увидеть там тех, кто мог в одночасье отобрать у них все плоды их трудов. А то и саму жизнь.

Будут еще проблемы, никуда от них не уйдешь. Это только в сказаниях различных, что вечерами деды рассказывают своим внукам, все делается споро, а на самом деле будут еще и слезы, и пот и, как это ни прискорбно, – кровь. Но под лежачий камень вода не течет. И большинство это знают.

После того, как барбакан возле главных ворот Борса превратился в раскаленное озеро расплавленного камня, и когда рухнул на землю подъемный мост, открывая доступ в сам город, Призрак не развернулся и не ушел в свою столицу. Принявший сдачу гарнизона Гаспар вскоре провел его к герцогу Верена. Каково же было удивление Атея, когда, ожидая увидеть высокомерного, плещущего снобизмом высокородного, увидел перед собой уставшего пожилого человека с грустной улыбкой. Одного взгляда, брошенного на него, было достаточно для того, чтобы понять – этот человек действительно давно стал просто «ширмой». Прикрываясь этой «ширмой», окружение герцога, с потрохами продавшееся светлым альвам, обстряпывало свои дела и делишки, пытаясь скорее набить свои, казалось, бездонные карманы тяжелой золотой монетой. И короткая беседа с бывшим правителем Верена это только подтвердила. Князю даже немного стало жалко его, и он спросил, что может сделать для герцога. На что тот ответил:

– Если ваша светлость будет столь великодушен, то я хотел бы провести свои последние годы как ваш верный подданный, живя жизнью обычного обывателя и радуясь возрождению пусть уже и не моей, но так мною любимой страны. Мне знакома грамота, так что с голоду не умру. Всегда найдется разумный, которому нужны будут услуги того, кто умеет обращаться с пером, бумагой и чернилами.

Отказать ему в этой просьбе Призрак не смог. А потом потянулись обычные, но очень напряженные дни, как бывало всегда, когда над еще одним городом поднимался стяг с его гербом. В Борс в срочном порядке были вызваны Дарек Щепа и его лучшие «плащи». Ими началось перетряхивание и тотальная проверка бывшей городской стражи и гарнизона города. Выявлялись все, кто хоть как-то был замешан в связях с альвами или рузейцами.

Эта же участь постигла и тех, кто занимал хоть какую-то значимую должность в Управе города, а также те, кто мог хоть как-то влиять на его жизнь. В их число входили и благородные (в первую очередь), и знатные (то бишь зажиточные) горожане, и нечестные купцы, готовые за лишний звонг продать всю свою родню. Работы было просто невпроворот. И иногда князю казалось, что проще все же просто махать любимыми клинками, чем разгребать эти конюшни (в которые превратился Борс) от дерьма, что успело в нем накопиться.

Весь летний сезон он тормошил город, вытряхивая из него всю шелуху. А когда немного вытряс, начал закладывать основы того, что станет фундаментом новой столицы Западного округа, ее новой жизни. Ставил на ответственные посты верных вассалов, которых в срочном порядке вызывал из столицы. Разговаривал с местными, что пользовались авторитетом и уважением простых граждан, и тоже определял их на ответственные должности. Причем авторитет и уважение ни в коем разе не зависели от толщины мошны таких кандидатов. И прежде, чем они приступали к исполнению возложенных на них обязанностей, «плащи» Дарека проделывали просто колоссальную работу, отсеивая ложь от правды и выискивая в том потоке информации, что стекалась к ним о данных разумных, крупицы истины.

Вершил суды, разрешал споры, принимал просителей и жалобщиков. В конце концов решив, что задел сделан и теперь пусть разбираются со всем этим хозяйством те, кто для этого и поставлен им, Атей с чувством облегчения отбыл в Оплот.

А в качестве подтверждения для местных жителей, что все это им не привиделось, стал военный городок Первого Стального легиона, что обосновался в окрестностях Борса на постоянной основе.