Своя чужая жена

Я громко сглатываю, не в состоянии спрятаться от своих мыслей. От них не убежать и не скрыться. И они причиняют почти физическую боль.

Долохов упрямо складывает руки на груди. И саркастически выгибает левую бровь. Ну вот, что и требовалось доказать. Припёрся ко мне домой. Ещё и устанавливает свои правила.

— Ладно. Давай по существу. Ты хотел увидеться. Увиделся?

— Ты куда-то торопишься?

— У меня через час встреча.

— Без проблем. Всё понимаю. Могу подкинуть.

— Коль. Я на машине. Разберусь без тебя. Скажи, ты совсем не отдаёшь себе отчёта, что твоё появление… не совсем нормально?

— Не совсем нормально другое. А это вполне ожидаемо.

— Чего ты хочешь от меня? — продолжаю аккуратно обходить его упёртость. Плавно выводя разговор в нужное мне русло. Грубить или иронизировать нет смысла. С этим… бесполезно. Только мягко и аккуратно гнуть свою линию.

Но как только я замечаю его тяжёлый, потемневший взгляд, тут же мысленно хлопаю себя по лбу, потому что понимаю: оступилась…

Ну только не это!

Я отхожу на шаг назад, пытаясь понять, насколько далеко он рискнёт зайти.

Долохов скидывает с себя ботинки и неуклонимо приближается ко мне. И только сейчас я понимаю: достаточно далеко.

Так и двигаемся. Я опасливо отступаю назад. А он прёт напролом и наступает на меня.

Когда отходить уже стало некуда, я останавливаюсь и задираю голову. Понимаю, что опасно. Понимаю, что всегда раньше тонула в его хищном взоре. Но ничего не могу с собой поделать. Ведь не факт, что он решится до меня дотронуться.

Вопреки моим мыслям Долохов кладёт ладони на мои плечи и медленно опускает до локтей.

Наивная. Глупая и наивная. Дотронется. Факт. Ещё как дотронется. Он уже ко мне прикоснулся…

От волнения дыхание сбивается. Вырываться нет смысла. От этого человека не убежать. Пока он сам не позволит, расстояние между нами не увеличится. Что бы я ему ни сказала. Сколько бы усилий оттолкнуть ни приложила.

— Так когда ты от него уйдёшь?

Хорошо, челюсть на месте. А ещё чуть-чуть, и она точно со стуком грохнется на пол.

— Не к тебе ли случайно?

— Нет, конечно. Не случайно, а вполне осознанно. И намеренно.

Его ладони плавно движутся вниз, заставляя руки разогнутся в локтях. Если он скользнёт ниже, то поймает меня за бёдра.

— Коль. Ты ворвался ко мне домой. Предлагаешь несусветные вещи. Хочешь затащить меня в постель, которую я делю с мужем. Ты считаешь, это адекватное поведение?

Брыкаться, кричать, вести себя, как полная истеричка, смысла нет. Вот правда. С Долоховым у меня это ни разу не прокатило в прошлом. Хотя раньше я грешила этим. Пару раз точно было.

— Разумеется, нет, — сейчас на удивление отлегло. Не ждала такого ответа. — Я хочу тебя затащить в свою постель. Но никак не мять простыни Крецкого.

Его руки плавно перемещаются на моё тело. На мне платье, ещё ведь на работу нужно успеть. И я собиралась заранее.

А мужчина жадно изучает моё тело.

— Что смотришь? Забыл, какая я?

— Наоборот, помню.

Обхватываю пальцами его запястья и с невозмутимым лицом, пытаясь оторвать от себя настойчивые мужские пальцы, произношу:

— Пойдём. Я провожу тебя.

Цепляюсь взглядом за его губы, допуская невероятную ошибку.

Долохов подаётся вперёд, резко сжимая ладони, и за бёдра притягивает к себе. Моё дыхание сбивается от неожиданного движения.

В его взгляде уверенность, твёрдость. Он не отступит.

— Не трудись. Я сам знаю дорогу.

Его губы накрывают мои. Коля жёстко проталкивает язык ко мне в рот, наваливаясь на меня. Не позволяет отстраниться или отвернуться. Мои руки он держит крепко.

Дышать тяжело. Сопротивляться ещё сложнее.

Я считала, что мужчину достаточно легко оттолкнуть. Я была уверенна, что силу он применять не станет. Я не знала, что он может быть НАСТОЛЬКО настойчивым.

Но узнала только что.

Он прижимается ко мне. Не позволяет отстраниться. Я чувствую эрекцию.

И поднимаю обречённый взгляд на мужчину. Неприятно жутко, но он не подвинется.

В его глазах тоска и какая-то непонятная мне эмоция. До конца неясно, что именно плещется в глубине грустного бархатного взора.

— Зачем?

— Лучше не спрашивай, котёнок.

По сердцу резануло очень сильно. Он — единственный, кто так меня называл. Почему Денис в моменты непонимания и особого напряжения не мог вот так прижать меня к себе и просто не отпускать? Нет, ему проще хлопнуть дверью. И опуститься до того, чего не прощают…

Стараюсь отстраниться от воспоминаний. Но Коля обнимает ещё крепче. Чувствую всё тот же терпкий запах, от которого у меня срывало крышу когда-то и сердце замирало от нежности к мужчине, бросившего меня много лет назад, когда душа сломалась, а я не скоро ещё научилась доверять кому-то.

Пытаюсь хоть немного оттолкнуть его и поднимаю голову, заглядываю в тёмные глаза и вижу расширившиеся зрачки. Похоть — это всё, что я могу разглядеть.

— Ты совершаешь ошибку. Ты понимаешь это?

— Я её исправляю, Аль.

— Убир…

Не успеваю закончить фразу, как мужчина вновь накрывает мои губы в изголодавшемся поцелуе, теперь более мягком, медленном, чувственном…

Мы на кухне. Рывок и я уже сижу на столе, чувствую, как Долохов прижимается ко мне пахом.