Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь

Вероника резко остановилась и надменно оглядела сестру Влада. Лида мгновенно вжала шею в плечи и сделала шаг назад. Она выглядела испуганной и жалкой, отчего Веронике захотелось ударить ее сумкой по огромным бедрам, на которых колыхалась широкая юбка. Вероника не любила Лиду за слабохарактерность и излишнюю деликатность. Она, будучи строгим и язвительным театральным критиком, которого в профессиональной деятельности люди предпочитали обходить за километр, в домашней жизни толком не умела ругаться, а услышав матерное слово, готова была потерять сознание, настолько это шокировало ее нежную душу. Этот вежливо-жирный шарик застыл в ожидании ответа, и Вероника усмехнулась, испытав желание сочно выругаться, чтобы увидеть ее расширившиеся от ужаса глаза и подергивающуюся от обиды верхнюю губу. Однако Вероника сдержалась, но не из уважения к Лидии Александровне, а потому, что она держала на руках ребенка, в чьем присутствии не могла вести себя по-хамски.

– Скажи тете «До свидания!», – попросила она Сашу, и тот протянул ручки вперед.

– Пока, – весело произнес мальчик, обнимая Лиду за пухлую шею.

По дороге в Москву Вероника позвонила Рэму, предупредив, что она направляется к нему. Она не объяснила причин столь спешного визита, но уже заранее знала, что он будет недоволен ее просьбой.

– Ты с ума сошла! – прошипел Рэм, не посмев повысить голос, так как Саша настороженно рассматривал его. – Я не нянька!

– Придется научиться, – отрезала Вероника. – Мне не с кем оставить сына, а ты прекрасно подходишь на роль гувернантки. – Она подтолкнула ребенка к Рэму и указала рукой на стоявшую у порога сумку: – Вся нужная одежда – здесь.

– Чем мне его кормить? – беспомощным голосом спросил Рэм, осторожно дотрагиваясь до ребенка, словно боясь причинить ему боль.

– Едой, – улыбнулась Вероника. – Александру уже два года. В Интернете прочтешь, чем кормят детей его возраста. Если не справишься самостоятельно, попросишь Малиновского. Он ведь у тебя мастер на все руки, поэтому поможет в случае необходимости.

Рэм усадил мальчика на диван и, подойдя к Веронике, взял ее за плечи.

– Что ты надумала? – спросил он, с силой сжав пальцы.

– Вижу, тебе нравится причинять мне боль, – сказала Вероника, но не стала вырываться, так как предположила, что после этих слов он сам отпустит ее. – Спасибо, – кивнула она, когда Рэм, отвечая ее мыслям, убрал руки. – Мне действительно необходима помощь, и, кроме тебя, я не знаю, к кому обратиться.

– Сложно жить без друзей? Всех уничтожила своим ядом?

Вероника не отреагировала на эти колкости, так как в них прозвучала правда, а с правдой сложно сражаться. У нее не было друзей и тем более близких людей. Она никого не подпускала к себе, не нуждаясь в тесном общении с кем-либо. Единственный человек, без которого она не могла жить, был двухлетний ребенок, сидевший на диване и с любопытством осматривавшийся по сторонам.

– Побудь с Сашей до завтрашнего дня, – попросила Рэма Вероника. – Я хочу решить вопрос с акциями.

– Все-таки намерена встретиться с Юмановым?

Рэм посмотрел на ребенка, который с положенным детям интересом исследовал гостиную, и улыбнулся, отчетливо осознав, что в его руках – сын Анны.

– А с сестрой ты тоже желаешь увидеться? – задал он новый вопрос, с удовлетворением отметив, как побледнела Вероника.

– Значит, тебе известно, что она жива, – медленно проговорила она. – Откуда?.. – Вероника вдруг рассмеялась. – Постой, не отвечай, я поняла! За мной следили. Не так ли?

– Когда ты собиралась сказать мне, что твоя сестра воскресла?

Рэм наблюдал, как она задумчиво опустила голову и провела языком по губам, потом с нежностью притянул ее к себе.

– Занимайся своими делами, – прошептал он. – Я присмотрю за мальчишкой.