Своя дорога

Аптекарь сначала недоверчиво вглядывался мне в лицо, ища в нем хотя бы намек на неискренность, а потом обхватил голову руками и тоненько завыл:

– Что ты натворил?!

– Что? – Я встряхнул юношу за плечи, пытаясь прекратить недостойную мужчины истерику, и потребовал ответа: – Что натворил?!

Мой вопрос ушел в пустоту. Агаи совершенно потерял способность изъясняться по-человечески, только жалобно и невнятно чирикал высоким тонким голосом, как большая птица. На секунду мне даже померещилось, что из-за воротника его рубашки вылезло черное перо.

О великий Ирия, за какие грехи мне досталась в соседи эта парочка ненормальных?! Кто так постарался? Найду – придушу!

Между тем, пока я ругался и тряс невменяемый источник ценной информации, на сцене появился еще один участник дешевого фарса. Точнее – участница. Мало того что из-за нее разгорелся этот сыр-бор, так она решила посмотреть на все лично!

Малявка вылезла из укрытия, пользуясь тем, что я занят, подошла вплотную к Агаи, дернула его за рукав и… запищала не хуже, чем он сам.

Вот оно как… вовсе девчонка не немая!

В непонятную мне игру вступила третья сторона, чирикавшая как сто скворцов разом.

Ладно, раз прятать и скрывать больше некого – тайна сама вылезла на всеобщее обозрение, – буду следить за развитием событий и поведением незваных гостей. Если что пойдет не так, убить их я всегда успею.

Решив подобным образом дилемму, я уселся в кресло. Аптекарь отнял ладони от лица, прекратил верещать и недоверчиво уставился на малышку, не до конца доверяя своим глазам и ушам. Потом он повернул ко мне голову и тоном оскорбленного величия сказал:

– Ты мне соврал!

– Исправить? – невозмутимо поинтересовался я.

Агаи в ужасе прижал к себе девчушку, приготовившись защищать ее даже ценой собственной жизни.

– Глупец! – с отвращением произнес я, в который раз удивившись про себя глубине человеческой неразумности.

Аптекарь покраснел и выдавил:

– Прости! Этот мальчик слишком важен для мира, я не могу здраво мыслить, когда ты шутишь на эту тему!

– Это девочка, – выложил я свой последний козырь.

Агаи смертельно побледнел, отскочил от ребенка на расстояние вытянутой руки, смиренно встал на колено и, обратив к ней склоненную голову, снова зачирикал по-птичьи. Малышка кивнула головой, ответила парой слов на том же языке и залезла с ногами на диван, удобно устроившись рядом с пребывающей в обмороке Танитой.

– Агаи, или ты мне сейчас все объяснишь, или я отведу ее обратно во дворец, – пообещал я соседу.

Мне до жути надоел тот факт, что судьба играла со мной в последние недели как кошка с мышкой. Очень хотелось знать, что она, паскуда, затевает!

Обладатель таинственных знаний посмотрел на малышку, вздохнул, вытащил из-за пазухи ветхий пергаментный свиток, протянул его мне и сказал:

– Читай!

Глава четвертая

Я осторожно расправил свиток, настолько старый, что истрепанные края разламывались на кусочки, крошась от прикосновений пальцев, и только чернила выглядели так, словно рука писца нанесла их на выделанную кожу буквально вчера.

– Агаи? Письмена-то свежие, – насмешливо глянул я в сторону мальчишки.

– Древние с другой стороны, только они ничего не скажут, ты не умеешь читать на языке моего народа, – ничуть не смутился юноша.

Я перевернул рукопись, действительно, с другой стороны скорее угадывались, чем виднелись, стоящие плотной строкой незнакомые знаки. Где-то я видел похожие, совсем недавно…

Память услужливо подсунула воспоминание о чернильных узорах на безвольной детской руке, и я торопливо перевернул лист.

И видела я, как в первый раз раскололось небо на три части, и упали на землю три большие звезды и полчище маленьких.

Из маленьких звезд родились чудища мелкие и гады отвратительные, и было у них по три пасти у каждого с двух сторон, а в них – жала длинные, ядовитые.

И видела я, как во второй раз раскололось небо, и пала на землю река из двух вод. Одна вода черная, а другая белая, и черная вода вспять потекла.

Из звезд трех поднялись три великих воина. Один – с ликом светлым, блистающим, встал у белой воды, а второй – с ликом черным, глазами огненными – встал по черную сторону.

И колючей травой проросли раздор и вражда на земле, и мушиным роем налетели болезни и голод. И от скверной воды поползла в разные стороны немочь кровавая. Настало время великих бед.