Своя жизнь

– Чего встал? Пошли! – видя, что я отчего-то затупил, Аска схватила меня за руку и потащила вперёд. Я для порядка сделал пару намёков на сопротивление (очень символических, нужно признать).

– Привет, парни, – кивнула Лэнгли солдатам. – Я к своей Еве.

Видимо, из вежливости ко мне она обратилась к охране на английском.

– Извините, Frau Unterleutnant,[36] но посторонним туда нельзя, вы же знаете, – вежливо, но твёрдо заступил нам дорогу один из солдат.

Это я-то посторонний? Ну, вы, ребята, вообще…

– Он не посторонний. Он пилот НЕРВ-Япония и мой будущий напарник.

– Ваши документы, пожалуйста, – включился в разговор второй боец.

– Bitte, – достал и протянул я ему удостоверение.

Откуда-то появился небольшой сканер, чем-то похожий на радар гаишников. Красноватая вспышка лазерного луча, короткий писк, и удостоверение возвращается ко мне.

– Всё в порядке, Herr Leutnant, проходите.

То-то же.

Аска уверенным движением дёрнула пару рычагов, дверь с шипением открылась.

– Прошу, – величественным жестом пригласила меня девушка.

– О, нет! Только после вас, Fräulein, – возразил я, всё ещё не выходя из амплуа галантного рыцаря.

– Моё дело предложить, – весело заявила Лэнгли, проходя вперёд.

Последовал за ней, вошёл внутрь, и оказался на каком-то возвышении. Слегка поёжился – в отсеке было несколько прохладно, и начал с интересом рассматривать немецкий Евангелион.

– Это – моя Ева, – гордо приосанилась Аска. – Первый и пока что единственный образец, предназначенный исключительно для боя. Нулевой был всего лишь экспериментальной моделью, а твой Ноль-первый прототипом настоящих боевых машин, и, естественно, они были очень несовершенны.

– Вот здесь я с тобой не могу согласиться, Лэнгли, по крайней мере, в отношении моего юнита, – возразил я. – На сегодняшний момент именно Ноль-первый – самая мощная Ева. У него крепче броня, мощнее АТ-поле…

– …и, разумеется, куча детских болезней, как у любого прототипа, – лениво закончила за меня девушка. – Ноль-первый мощнее, но и одновременно тяжелее моего юнита, а значит, менее скоростной и манёвренный. На Ноль-втором стоит более новая электроника, и наконец-то исправлена проблема с контактной капсулой… Каково, Икари, а? Я ведь в курсе того, что на Нулевом и Ноль-первом были проблемы с системой катапультирования. Про постоянно заедающий основной люк я вообще молчу.

– Есть такое дело, – скривился я. – Но это не так уж и фатально. Пустяки.

– Из исправления таких пустяков и рождается нормальная боевая машина, – снисходительно произнесла Аска. – У вас ещё и внутренние батареи старого образца – что на Нулевом, что на Ноль-первом. Пять минут – это даже не смешно. Вот на моей Еве стоят батареи уже на семь минут работы, и это ещё не предел…

– То-то вы их в пути почти в ноль разрядили, и нам пришлось новые батарейки сюда тащить…

– Лишняя перестраховка, – отмахнулась Сорью. – Даже если возникнет какая-то угроза в пути, смысла включать Еву-02 не будет.

Девушка вздохнула.

– А жаль… Я бы хотела попробовать и её, и себя в НАСТОЯЩЕМ деле…

– Не зарекайся, Лэнгли, – покачал я головой. – Этот грёбаный мир имеет обыкновение подкидывать самые отборные гадости именно тогда, когда их меньше всего ждёшь.

– Да что может случиться, пока мы…

Где-то вдали резко и тревожно взвыли ревуны, и послышался раскатистый грохот стартующих ракет.

МАТЬ ТВОЮ ЗА НОГУ ЧЕРЕЗ КОЛЕНО В ЛОБ, БАШКОЙ В СТВОЛ И В ЗАДНИЦУ ДОСЫЛАТЕЛЕМ!!! Гадский Ангел!!! Всё-таки напал, мразь!!!

– Опять учения? – нахмурилась девушка. – А почему нас в этот раз не преду…

– Engelhuren!!! – удержавшись от рвущейся наружу тирады в духе Малого Петровского Загиба, почти вежливо выругался я. Впрочем, Аске и этого вполне хватило, чтобы покраснеть. – А, по-моему, Лэнгли, это ни хрена не учения, verdamte Scheisse! Задницей чую, что случилась какое-то дерьмо!

– Э-э-э… Икари… Ты… ты чего? – несколько даже опешила немка.

– Готов прозакладывать собственное посмертие, Лэнгли, что нас только что атаковал Ангел, – процедил я.

Интерлюдия

Борт атомной субмарины ВМС США SSN-716 «Солт-Лейк-Сити»

Коммандер[37] Джеймс Сэлинджер флегматично прихлёбывал кофе из любимой кружки, сидя на центральном посту. Дежурная смена экипажа несла обычную ходовую вахту – вахтенный офицер, его помощник и семь матросов вели субмарину экономичным пятнадцатиузловым ходом. Всё как обычно. Вахта выполняла свои обязанности чётко и спокойно – в действиях подводников чувствовался опыт, достигнутый годами службы.

Несмотря на долгий переход через три океана, капитан субмарины был почти что счастлив – наконец-то, впервые за долгое время, Фортуна ему улыбнулась. Иначе перевод из ледяного Хоконсверна в тёплый Фуцзянь расценивать было просто нельзя – как ни крути, а Южный Китай был в разы лучше, чем северные владения Евросоюза. Ради этого можно было вытерпеть очень многое, даже то, что он был вынужден на период перехода подчиняться русским.

Джеймс вздохнул.