Своя жизнь

– Габриэлла, – немного подумав, блондинка добавила. – Габриэлла Ферраро.

* * *

– О, я смотрю, вы уже познакомились! – жизнерадостно провозгласила Мисато, заходя на кухню. – Здравствуй, Габриэлла. Ух, а выросла-то как! Я тебя в последний раз ещё совсем маленькой видела!

– Здравствуйте, мисс Кацураги, – вежливо поздоровалась блондинка, отставляя в сторону очередной шоколадный батончик из собственных запасов и чашечку зелёного чая. За время ожидания Габриэлла успела прикончить их уже штуки три и заесть парочкой шоколадок – в первый раз вижу, чтобы девушка, извиняюсь за выражение, так жрала сладкое…

Что? Почему она сейчас сидела у нас, а не у себя? Да как оказалось, у Ферраро (так и тянет её обозвать Феррари, блин) ещё просто не было ключа от служебной квартиры, так как получить его она должна была только завтра. Так что сегодня Габриэлла решила перекантоваться у Мисато. Как-то они с ней знакомы, только непонятно как… А мне пришлось тащить все вещи итальянки (а кем она, интересно, ещё может быть с таким ФИО?) к нам в квартиру и заодно из вежливости угощать чаем.

– Да брось ты этот этикет, – поморщилась Кацураги. – Считай, почти родные люди – если бы не твой отец… Кстати, как он там?

– Нормально, – после некоторой заминки ответила итальянка. – По-прежнему преподаёт в Академии. Привет вам передаёт.

– Это хорошо, – улыбнулась майор. – Надолго к нам? А то ты мне когда позвонила, я на службе была – даже и поговорить толком не смогли…

– Пока не знаю – как прикажут. Может быть, даже и насовсем в Японию переведут, – пожала плечами Габриэлла. – Буду служить в научном отделе под началом некоего доктора Акаги.

– Она, – поправила Мисато. – Акаги Рицко – это она.

– Спасибо – я запомню.

Да уж… Если эта Габриэлла итальянка, то она очень нетипичная итальянка. Спокойная, даже слегка флегматичная, да ещё и блондинка… Я бы скорее сказал, что она или из Германии, или ещё из какой Скандинавии.

– Ты уже как – заселилась или ещё нет? – поинтересовалась командир.

– Нет, сегодня я уже не успею отметиться – придётся завтра всё улаживать. Я, собственно, поэтому к вам и зашла, мисс Кацураги…

– Мисато, просто Мисато, – проворчала майор. – Переночевать нужно? Так и скажи без долгих разговоров – дело-то пустяковое.

Габриэлла моргнула.

– Спасибо… Мисато. Я тогда пойду немного разберу свои вещи?

– Хорошее дело, а то устроили из прихожей склад какой-то… – с улыбкой кивнула Кацураги. – Синдзи, помоги даме, а я пока что отдохну и переоденусь…

– Яволь, фрау майор, – проворчал я.

– Чего? Опять ругаешься, что ли?

– Мисато, могла бы уже хотя бы пару слов на немецком выучить. Чай не первый день вместе живём – время было…

– Вот ещё! – фыркнула командир. – В Японии я буду говорить только по-японски, ну или на худой конец на английском, потому как его даже обезьяны понимают. И вообще…

Что «вообще», я решил уже не узнавать, а поплёлся следом за Габриэллой, ворча себе под нос о незаконной эксплуатации труда несовершеннолетних.

Так, ладно, приступим к разбору завалов, тьфу, вещей.

– Тоже занимаешься музыкой? – поинтересовался я, хватая пару сумок и футляр для виолончели, оказавшийся неожиданно тяжёлым.

– Можно и так сказать, – как-то странно улыбнулась Ферраро.

– Круто. Я тоже в музыкальную школу раньше ходил по классу виолончели, только вот в последнее время… Етить! Чего так тяжело-то? Она у тебя стальная, что ли?

– Сталь, ага. И углепластиковые композиты местами.

– Прямо не музыкальный инструмент, а штурмовая винтовка какая-то, – рассмеялся я.

* * *

– Слушай, а эта Габриэлла – она вообще кто? – поинтересовался я, когда с Мисато решили немного посидеть на кухне и погрызть перед сном чипсов. Кто под пиво, а кто с кофе (да, знаю, что кофе перед сном пить – не комильфо, но, увы, я несовершенен…).

– Дочь одного хорошего человека, – пояснила Кацураги. – Когда-то именно благодаря её отцу мне удалось попасть после Академии в нормальное боевое подразделение, а не в какой-нибудь батальон старших крутильщиц вентиляторов или в роту обер-точильщиц карандашей.

– Протекция и всё такое? – хитро прищурился я.

– Ага, – кивнула майор, грызя очередную чипсину, а потом резко замерла. – Эй! Что за грязные намёки?

– Честное слово, командир, и в мыслях не держал!.. – молитвенно сложив руки на груди, заверил я Мисато.

– Не держал он… – проворчала Кацураги. – А глаза-то у самого хитрющие, как будто гарнизонную столовую разграбил.

– Ну, ты же у нас просто девушка видная и всё такое…

– Ну и насколько далеко меня видно?

– Очень далеко, – подумав, ответил я. – По тебе хоть дальнобойную артиллерию пристреливай…

– Я тебе пристрелю!.. – погрозила мне кулаком командир. – И вообще, давай потише, а то Габриэлла уже спит.

– Сурово как-то, – почесал затылок. – Одиннадцать часов, а у неё уже отбой – прямо как в армии…

– Так она вроде бы в каком-то закрытом пансионате училась и жила большую часть времени… – задумчиво произнесла Мисато. – У неё отец – человек суровый, строгий… Такой не воспитывать, а командовать будет.

– Хоть мне в этом плане повезло, – озабоченно произнёс я. – Ведь так, командир?