Сволочь

— Вы шутите?

— Шучу, конечно.

— То есть наговариваете на себя?

— Естественно, наговариваю.

— Зачем?

— Чтобы вы были готовы к худшему и не разочаровались при встрече.

— Ну-ну, — проговорила Рита. — Так что насчет Бельгии?

— Хорошая страна, — сказал я. — Я там не был ни разу.

— Вот видите. А теперь мало того, что побываете, так еще и деньги заработаете.

— Сколько? — Я оживился.

— Триста марок вас устроит? Плюс ночь в гостинице с завтраком. Вы когда-нибудь зарабатывали триста марок за два дня?

— Нет. Только за одну ночь и без завтрака.

Рита вздохнула.

— С вами чертовски трудно разговаривать. Сколько вам лет?

— Тридцать один.

— А ведете себя как двадцатилетний. Короче, вы согласны?

— Я-то согласен. Только как я буду водить туристов по городам, в которых ни разу не был?

— Не волнуйтесь, Миша. Этим займется брюссельский экскурсовод. Вашей обязанностью будет занимать людей историческими сведениями, пока мы будем ехать в автобусе, а также вести экскурсии в музеях. Расскажете о художниках, о картинах. Алеша говорил, что вы хороший рассказчик.

— Алеша сволочь, — заявил я.

— Почему это он сволочь?

— Потому что я всегда ненавидел экскурсоводов. А теперь по его милости сам таким стану.

— Знаете что, — сказала Рита, — если для вас это так принципиально — откажитесь и покончим с этим.

— Я что, идиот, отказываться от трехсот марок? Вы меня искусили. Я теперь Адам, соблазненный, изгнанный из рая и вынужденный в поте лица своего зарабатывать хлеб на суровых бельгийских просторах.

— Ну, слава Богу, — с усталым облегчением выдохнула Рита. — Значит, увидимся через неделю. Пока-пока.

Она с не слишком учтивой поспешностью повесила трубку.

— Хамка, — сказал я.

Затем подумал и набрал номер Алешки Жаворонкова.

— Да? — раздался в трубке его недовольный голос.

— Привет, Леха, — сказал я. — А я в Бельгию еду.

— Я в курсе, — ответил Леха.

— А ты в курсе, что ты сволочь?

— В курсе.

— Я так и думал. Что тебе привезти из Бельгии?

— Пива бельгийского.

— Ладно. Привезу тебе пива и статуэтку Писающего мальчика.

— На черта мне сдался твой Писающий мальчик?

— Чтоб ты знал, для чего пиво пьешь. Слушай, а сколько этой Рите лет?

— Какой Рите?

— Которой ты меня с потрохами сдал.

— А-а… Сорок.

— Тьфу. Сволочь ты, Алеша.

— Я в курсе.

Он, не попрощавшись, повесил трубку.

— Хам, — сказал я.

Неделю спустя, темным и промозглым ноябрьским утром, приправленным моросящим дождем и неспешно опадающими листьями, наш автобус с сорока пятью туристами на борту выехал в сторону Брюсселя. Общество подобралось почтенное — в основном это были немолодые уже люди лет пятидесяти, а то и шестидесяти, а одному старичку было от души за семьдесят. Разнообразила этот геронтарий молоденькая черноволосая девушка лет двадцати пяти с относительно приятным лицом и по-лошадиному большезубой улыбкой. Впрочем, путешествовала она не одна, а в компании родителей — столь же большезубой мамаши, заботливо присевшей по соседству с нею, и невзрачного на вид отца, расположившегося на сиденье сзади и нежно дышавшего ей в затылок. Было около шести утра, я не выспался, да и остальные пассажиры откровенно клевали носами. Я рассудил, что столь сонливому собранию меньше всего в настоящий момент требуется аниматор, и хотел было задремать, но в этот момент надо мной склонилась изящная фигурка.

— Прошу прощения, — сказала фигурка, — Миша — это вы?

— Миша — это я.

Даже в полутьме автобуса можно было разглядеть удивительной красоты лицо с большими зелеными глазами, вздернутым носиком и чуть припухшими губами. Кончики вьющихся светло-русых волос защекотали мой лоб.

— Кто вы, нежный ангел? — поинтересовался я.

— Рита. — Лицо улыбнулось. — Мы с вами имели удовольствие беседовать по телефону.

— Какая, все же, сволочь, — покачал головой я.

— Что?!

— Алешка Жаворонков — сволочь.

— Я смотрю, вы очень любите вашего друга, — Рита снова улыбнулась.

— До беспамятства. Я привезу ему из Бельгии дюжину бутылок пива и каждую из них разобью об его идиотскую голову.

— За что такая немилость?

— За то, что он сказал, будто вам сорок лет.

— В самом деле, сволочь. Мне всего тридцать девять.

— Врете!

— Странная у вас манера делать комплименты…

— Это потому что я изыскан до грубости. Слушайте, Рита, садитесь рядом со мной. Пассажиры спят, рассказывать им что-либо бессмысленно. А вам одной я расскажу такое.

— Историю Бельгии?

— Да хоть Новой Зеландии. Какая вам разница.

— Расскажете позже. И не мне, а всему автобусу. Отдыхайте, я должна вернуться к мужу.

— А зачем? — Я попытался остановить ее. — Он, небось, тоже спит без задних ног.

— Да, Максик уснул.

— Максик? — изумился я. — Вы с котом путешествуете?

— Почему с котом? Макс — это мой муж.

— Спаси и помилуй, — сказал я. — Ну и нравы у вас в семействе.

— А что вам не нравится?

— Что мне не нравится? Мне не нравится война в Югославии и селедка под шубой.

— И причем тут моя семья? Мы Югославию не бомбим.

— А селедку под шубой готовите?

— Так, — сказала Рита, — у меня, кажется, дежавю недельной давности. Очень вас прошу, отдыхайте, Миша. Когда надо будет, я вас разбужу.