Сволочь ненаглядная

Мужчина дернул носом и кинулся к телефону. Не прошло и пяти минут, как во дворе взвыли сирены, и на лестничной клетке появились несколько парней в касках с какими-то палками в руках и ящиками за спиной. Действовали они четко и слаженно. Дверь была выбита в мгновение ока, и клубы темно-синего цвета вырвались на лестницу. Мы с мужиком закашлялись.

– Посторонись, – велел один из бойцов, таща нечто оранжевое, – не театр, чего уставились.

Но мы с полураздетым парнем только поднялись вверх на несколько ступенек, наблюдая за суетой.

– Леша, – проговорил мужик.

– Да? – не поняла я.

– Зовут меня так, – пояснил сосед и прибавил: – Ну, спасибо тебе, неровен час все бы сгорели. Вот ведь шалава. Напилась небось.

– Она злоупотребляла?

– Сколько раз на карачках приползала, – вздохнул Леша. – Третьего дня еду, а Регина стоит, качается, ключом в скважину попасть не может – тырк, тырк… Я уж и чаю попил, и поужинал, понес ведро, а она все тычется, да мимо. Ну взял я ключик и открыл. И ведь что странно, явно в стельку нажралась, а запаха никакого. Небось антиполицаем заела.

Или наркотиками накачалась. Но не успела я озвучить пришедшую в голову мысль, как один из бойцов, выйдя на лестничную клетку, сухо спросил:

– Хозяйку знает кто?

– Да, – поспешила ответить я, – а что? Регина Плотникова, манекенщица из агентства «Силуэт», она сейчас, скорей всего, в Доме культуры Горбунова, на фестивале боди-арт.

– Останьтесь до приезда милиции, – велел парень, – показания дадите.

– Зачем? – удивилась я.

Пожарный поманил меня пальцем:

– Идите сюда.

Недоумевая, я двинулась за ним. Квартира оказалась двухкомнатной, огонь затронул только спальню, коридор и гостиная, мимо которой мы прошли, были почти не тронуты, только всюду копоть и неприятный запах. Спальня же черным-черна, особенно странно выглядела кровать с обгоревшим постельным бельем. Несколько пожарных сматывало в кольцо брезентовую ленту.

– Опознать можете? – спросил парень.

– Кого?

Боец ткнул пальцем в сторону окна. Я проследила взглядом за его рукой и моментально почувствовала, как желудок рванулся к горлу. На полу, странно задрав вверх сжатые в кулаки руки, лежало тело с совершенно обгоревшей верхней частью. Лица не различить, сплошная головешка, только сверкают зубы в почему-то открытом рту. Плечи, руки, грудь – все сплошной уголь. Ниже пояса виднелись голубые коротенькие штанишки, из которых торчали невероятно белые ноги, левая украшена татуировкой на щиколотке – красно-синий орнамент из треугольников и квадратов.

Моя голова закружилась, отвратительный запах достиг ноздрей. Пожарный начал что-то говорить, но слова долетали как сквозь вату, в глазах заскакали точки, потом перед лицом словно повесили марлю, и свет погас.

Когда я пришла в себя, то услышала голос.

– Каждый третий пожар – из-за непотушенного курева, – объяснял мужик в каске, – прямо тянет их себя поджечь. Нажрутся – и с папиросой в койку. Говорим, пугаем, объясняем – без толку. Пьяному море по колено. А тут одеяло синтетическое, подушка новомодная, враз вспыхнуло. Хорошо еще, вовремя заметили.

Да и милиционер, записывавший мои показания, услыхав, что Регина манекенщица, вздохнул и протянул:

– А-а, понятно, пила небось, вот и результат.

– Родственники у нее есть?

Я только покачала головой:

– Понятия не имею. – И это было правда.

Глава 11

Домой я добралась, покачиваясь. На мое счастье, Юлечка спала, а остальные разбрелись кто куда. Я вползла на кухню и машинально открыла стоящую на плите сковородку. Омерзительный запах жареного мяса ударил в нос. По счастью, мойка у нас находится у плиты, поэтому я успела донести выпитый в метро кофе до раковины.

Выпив крепко заваренный чай, я рухнула в кровать и проспала без задних ног до следующего утра. Один раз в комнату заглянула Катя и поинтересовалась:

– Лампа, тебе плохо?

– Голова болит, мигрень, – сквозь сон пробормотала я.

Потом до ушей донесся звон, и в руку впился комар.

– Кыш, кыш, – заворочалась я.

– Тише, – сказала Катя, – я уколола обезболивающее, спи.

То ли баралгин подействовал усыпляюще, то ли подруга добавила в шприц еще и димедрол, но очнулась я лишь в одиннадцать утра.

Яркое солнце било в незанавешенное окно. Я побрела на кухню, держась за голову. На столе лежала записка от Кати: «Ничего не делай, отдыхай». Внизу приписано Юлиной рукой: «Ушла к Нине».