Сволочь ненаглядная

– Ладно, три двести, – набавила ухмыляющаяся девчонка.

– Три пятьсот, – стоял на своем мужик.

– Слышь, Танюх, – дернула сестру за рукав Аня, – а зачем дядя Володе такое говно? Ручки разные, царапины и эмаль отлетела? Дрянь, а не плита!

– Хорошо, – моментально отреагировал мужчина. – Три четыреста, бесплатная доставка и установка, идет?

– Выписывай, – велела девчонка.

Хозяин, утирая безукоризненно выглаженным платком вспотевший лоб, ушел в глубь магазина.

– Ну, Танюха, – восхищенно протянул Сережка, – высший класс!

– Говорила же, – ухмыльнулась девица, – полцены собью…

– И Анечка молодец, – подхватила Катя, – вовремя влезла, вы договорились?

– Нет, – ответила простодушная девочка. – На самом деле я подумала, ну зачем дяде Володе такая дрянь?

Повисла пауза. Потом бойкая Танюшка емко подвела черту:

– Даже глупость полезна, если сказана вовремя.

Глава 23

На следующее утро я самозабвенно составила список необходимых продуктов. К сожалению, в последнее время, оказавшись на оптушке, я забываю половину из того, что нужно купить. Исписав листочек, я заварила чай. Перед походом на рынок следует поесть, иначе начну приобретать ненужное из-за разыгравшегося аппетита.

Но не успели зубы откусить кусок от бутерброда с сыром, как раздался звонок. Невероятно вежливый женский голос прощебетал:

– Можно госпожу Романову?

– Слушаю.

Незнакомка стала еще слаще и затарахтела:

– Вас беспокоит отдел трикотажа универмага «Колесо». Помните свое посещение нашей торговой точки?

Еще бы! Разве забудешь, как меня выперли оттуда по подозрению в воровстве!

– Что вы хотите? – злобно поинтересовалась я, недоумевая, где служащая разузнала телефон.

– Убирали зал, – пела дама, – мы тщательно соблюдаем чистоту, раз в неделю обязательно отодвигаем в примерочных кабинках тумбочки…

– С чем вас и поздравляю, – продолжала злиться я, – но даже если стерилизуете в кипятке ковры, все равно я более никогда к вам не приду.

– Понимаю, – грустно выдохнула женщина. – Хотите, на дом пришлем, мы виноваты!

– Что пришлете? – изумилась я.

– Сумочку.

– Нашли мою сумку?!

– Ну да, – обрадовалась тетка, – говорю же, раз в неделю чистим за тумбочками в примерочных кабинках. Вчера отодвинули, а там сумка с паспортом и кошельком с долларами. Директор только документ раскрыл, сразу вас вспомнил. Он страшно расстроен…

– Ладно, – буркнула я, – сейчас приеду.

В салоне мне со всевозможными приседаниями и ужимками вручили пропажу. Затем директор, сверкая металлокерамическими коронками, вручил мне букет из отвратительных, крашенных в синий цвет гвоздик. «Венок» был обернут в шуршащую бумагу колера берлинской лазури.

– Не держите на нас зла, – вещал мужчина, – всякое случается.

Я взяла «икебану» и ответила:

– Ладно.

В маленьком кафе, расположенном на первом этаже, я купила стакан чая, пару пирожков с мясом и принялась изучать содержимое обретенного баульчика. Триста долларов лежали в портмоне, в кармашке, закрытом на «молнию», обнаружился паспорт, а большое отделение обрадовало кучей листочков, среди которых нашелся один с адресом дяди Насти Звягинцевой. В великолепном настроении я принялась есть пирожки и через пару минут обратила внимание на странное поведение посетителей. Крохотный зальчик пиццерии был битком набит посетителями универмага, желавшими перекусить и отдохнуть от утомительного шатания по этажам. Столиков не хватало, и кое-кто ел прямо возле продавщицы. Ко мне же не подсаживались, старательно обходя пустые стулья. Может, людям мешает букет, который я положила перед собой?

Я отодвинула в сторону отвратительные, цвета сливы цветы и предложила женщине с ребенком:

– Тут свободно.

– Нет, нет, – нервно ответила мамаша и потащила дочурку в другую сторону.

– Мама, – заныла девочка, – хочу сесть.

– Цыц, – прикрикнула мать, – не видишь, что ли, тетка больная, вся морда в пятнах. СПИД небось, или сифилис!

У меня морда в пятнах?! Да быть такого не может. С детства я отличалась великолепной, правда, чуть бледноватой кожей, даже подростковый возраст благополучно миновала без прыщей.

Руки вытащили пудреницу, глаза уставились в зеркальце. В ту же секунду из горла вырвался стон. На меня смотрела женщина, чью физиономию усеяли синие, больше всего похожие на трупные пятна. Издали я походила на сгнивший баклажан, вблизи – на больного краснухой, вернее, синюхой.

В полном ужасе я потрогала щеки пальцами и только тут заметила, что мои ладони покрыты разводами, словно невзначай я пролила на них чернила. Взгляд упал на букет. Так, понятно. Бумага и цветочки линяют, а я шла по универмагу, периодически засовывая нос в омерзительные гвоздики, наслаждалась, так сказать, ароматом!

Засунув веник в урну, я понеслась в туалет и попыталась умыться. Не тут-то было. В отличие от краски для волос, которая смывается у меня моментально, эта въелась в кожу намертво. Может, вернуться к директору трикотажной лавки, спросить, где он приобрел букетик, и разжиться там оберточной бумагой? Буду натирать ей волосы – и никаких проблем.