Сволочей тоже жалко

– Если женщины начнут убивать своих соперниц, вы потеряете народа больше, чем во Вторую мировую войну. Вам придется истребить всех женщин от восемнадцати до сорока, – сказал руководитель немецкой делегации.

Переводчик перевел.

– Почему до сорока? До пятидесяти пяти, – возразила пожилая немка.

Директор института с укором посмотрел на Азизу и сказал:

– Вы меня подвели. Что теперь о нас подумают? Я от вас этого не ожидал.

…На пол упала и громко звякнула монета.

– Извините, я подниму, – предупредительно сказала секретарша.

– Спасибо… – Азиза достала носовой платок, вытерла лоб.

– Вам плохо? – с искренним сочувствием спросила секретарша.

– Нет. Мне хорошо.

Собака Бой лежала, склонив голову на лапы. Ей было грустно.

Азиза сидела в своем кабинете и смотрела перед собой. Из крана монотонно капала вода, будто отсчитывала бесполезные секунды и отбрасывала их в вечность.

Азиза поднялась, закрутила кран покрепче и снова села, глядя в одну точку.

Бой приподнял морду и тихо провыл, жалуясь.

В лабораторию вошел Мансуров. Ученик Азизы.

Собака Бой подняла с лап голову и приветливо махнула хвостом.

Азиза сидела и смотрела перед собой.

– Здравствуйте… – поздоровался Мансуров.

Азиза подняла на него глаза.

– Мне надо с вами поговорить.

– Говорите.

– Я не знаю, с чего начать. Это очень серьезно для меня.

– Вы что, хотите сделать мне предложение? – спросила Азиза.

– Какое предложение? – удивился Мансуров.

– Руки и сердца. Какие бывают предложения…

– Да нет… Замуж – это ерунда. У меня дела посерьезнее.

– Как ерунда? – поразилась Азиза.

– Жену необязательно всем показывать. А работу видят все. Я переменил шесть профессий. Я даже на Тихом океане плавал. На сейнере. Рыбу ловил. Гидрологом работал на Севере. Я могу делать любую работу. Но я хочу найти свое единственное дело. Что такое мужчина? Это его дело. Разве не так?

– Ну, предположим. Говорите прямее. Не так издалека.

– Может, мне уйти из науки?

– Но вы уже написали диссертацию, – удивилась Азиза.

– Она бездарна.

– Кто сказал?

– Шамшаров.

– Он так и сказал?

– По форме иначе, но по существу так.

– А зачем вы верите? У вас должно быть свое мнение на свой счет.

– У меня его нет. Я про себя ничего не понимаю.

– Я давно заметила, что талантливые люди про себя ничего не понимают. А бездарности, как правило, о себе очень хорошего мнения.

– Шамшаров сказал, что сейчас все стараются написать диссертацию. Палкой кинешь – в кандидата попадешь.

– Хорошо. Я поговорю с Шамшаровым.

– Может быть, не надо? – испугался Мансуров.

Институтский буфет. Шамшаров сидел за столиком и ел. Перед ним на тарелках лежали только зелень и овощи.

– Можно с тобой сесть? – спросила Азиза, подходя.

Шамшаров стал раздвигать свои тарелки.

– Ты, как швед, – заметила Азиза.

– Почему?

– Вегетарианец.

Шамшаров не ответил. Жевал свою зелень.

Наступила пауза.

– Ты почему такой зануда? – спросила Азиза. – Ты же не старый. Не больной. Полноценный мужик.

– Чем хочу, тем и питаюсь. Не твое дело.

– Я не про питание.

– А про что? – Шамшаров поднял глаза.

– Почему ты не помогаешь молодым? Затираешь наиболее способных. Действуешь по принципу: «дави котят, пока слепые».

– Трава пробивается и сквозь асфальт. Если настоящее – пробьется.

– А вдруг не пробьется? Вдруг наступят ногой? Ты же знаешь, как важно своевременно протянуть руку помощи!

– Не знаю. Мне никто никогда не помогал.

– Неправда. Вспомни пятый курс. Я тогда сидела день и ночь с твоим дипломом. А все думали, что это ты пишешь за меня.

– Да. Ты была такая красивая, что трудно было представить, что ты еще и умная.

Шамшаров окунулся в воспоминания, и его лицо стало отрешенным, как будто он увидел молодую Азизу.

– Я тебе тогда помогла, – настойчиво проговорила Азиза. – А теперь твоя очередь помочь.

– Тебе?

– Нет. Не мне. Другим. По цепочке.

– Да. Ты мне очень помогла, когда вышла замуж за другого. И даже не сказала. Я случайно узнал.

– Как-то очень стремительно все получилось, – извинилась Азиза. – Он сделал мне предложение через два часа после знакомства.

– Я любил тебя с пятого класса по пятый курс. Десять лет. А он – два часа.

– Не будем об этом. Столько воды утекло. За нами уже новое поколение выросло.

– Но это ответ на твой вопрос: почему я стал зануда? Я страдал! И страдаю! Прошлое имеет очень большую власть над людьми.

– Страдания облагораживают человека, – заметила Азиза.

– Ерунда! Счастье – вот университеты. А страдания – это засуха. Из страданий ничего путного не взрастает.

– Но при чем тут Мансуров? Почему он должен отвечать за твои неудачи?

– Потому что не только добро по цепочке. Но и зло по цепочке. Ты бросила камень, и двадцать лет идут круги по воде.