Сволочей тоже жалко

Лиля смотрела раскрыв рот.

Грешная пара не смутилась. Они, конечно же, отвлеклись от любви, но смотрели на Лилю и на Борисова совершенно спокойно и безмятежно.

– Ты что, путана? Интердевочка? – ужаснулась Лиля.

– Вай нот? А почему бы и нет? – спросила Азиза.

– Ну ты же научный работник, ученая…

– А ученые что, не люди? – возразил Андрей.

– Одно другому не мешает, – прокомментировал муж Лили.

– Молчать! – заорала на него Лиля. – Разговорился!

Борисов втянул голову в плечи. Он был коротенький и квадратный и отдаленно напоминал актера Ролана Быкова.

Зал заседаний был полон.

Азиза сидела на сцене в президиуме, на ее скуле невинно красовался пластырь. Выступающий стоял на трибуне, говорил монотонно и наукообразно.

Некоторые слушали со вниманием, некоторые перемогались, зевали ноздрями. Азиза смотрела перед собой, и было неясно, слышит она или нет.

Азиза в фате и белом платье выходит из дверей загса, рядом с ней Андрей, в черно-белом, с гитарой. Вокруг них друзья и сослуживцы, в том числе прошлая невеста с новым мужем. Невеста незаметно плачет.

В стороне в отдалении стоит Тимур, исподлобья смотрит на происходящее. Вид у него подавленный.

Азиза отделяется от свадебной группы, подходит к нему. Смотрят друг на друга: Тимур – с укором, Азиза – с состраданием.

– Хочешь, я буду помогать тебе материально? Я буду платить тебе алименты, – предложила Азиза.

– Обойдусь… – оскорбился Тимур.

Он повернулся и пошел прочь.

– Тимур! – Азиза побежала следом. – Но ты же сам первый начал.

– То, что можно мужчине, женщине не положено. Ты узбечка, а не шведка.

– Ну подожди… Тимур…

Азиза бежит следом. Ее останавливают за плечо.

Азиза очнулась. На ее плече была рука председательствующего.

– Ваше выступление, – сказал он.

Азиза поднялась, пошла к трибуне.

Андрей поднялся по широкой лестнице. Заглянул в зал.

Азиза стояла на трибуне. Читала доклад.

Андрей вошел в зал. Сел в последний ряд. Перед ним сидели две наукообразные женщины, переговаривались между собой.

– А я повесила шубу на балкон проветривать, так у меня ласточки на гнездо всю спину выщипали.

– Вы мешаете, – тихо заметил им Андрей, наклонившись.

Женщины оглянулись, оглядели Андрея. Замолчали.

Андрей откинулся в кресле. Стал слушать Азизу. В нем возникла вчерашняя песня, которую он пел в ресторане.

«Совершил посадку самолет Ташкент – Самарканд. Просьба не вставать со своих мест до полной остановки самолета».

Азиза сидела в кресле самолета с закрытыми глазами. В ней звучала песня Андрея, и эта песня сопровождала ее все время, пока она выходила из самолета. Шла по летному полю. Выходила в город. Садилась в такси.

Институт.

Азиза поднялась по широкой лестнице. В ее руках была дорожная сумка и цветы.

По небу плыли облака. Азиза подняла голову и обратила внимание на небо и на облака. Прикрыв глаза, подставляла лицо солнечному теплу.

Секретарша сидела на своем месте, печатала на машинке и плакала украдкой. Скрывала слезы.

Вошла Азиза. Увидела секретаршу, подумала и, отделив от букета половину, протянула ей.

Секретарша с глубоким недоумением посмотрела на Азизу.

Азиза вышла в коридор. Навстречу шел Шамшаров. Остановился, как споткнулся.

– Ты вернулась? – спросил он.

– Не совсем.

– Как это?

– Половина здесь, половина в Ташкенте.

– Непонятно.

Шамшаров вгляделся в Азизу. Ее лицо было молодым и нежным.

– Шамшаров, почему тебя все зовут по фамилии? – спросила Азиза. – У тебя же такое замечательное имя: Улугбек. И вообще ты такой хороший! У тебя есть талант верности, талант терпения, самые редкие таланты.

– У тебя хорошее настроение, я вижу… – насторожился Шамшаров.

– Да, извини…

– Не я тому причиной…

– Да, извини.

Повисла пауза.

– И сколько ты его знала? – спросил Шамшаров.

– Несколько часов.

– Ну, это уже срок.

Снова замолчали.

– Можно я задам тебе один-единственный вопрос? – спросил Шамшаров.

– Задавай.

– Почему не я? Кто угодно, только не я.

– Ну почему же кто угодно…

Шамшаров стоял как врос. Не мог двинуться с места. Азиза обошла его. Дошла почти до конца коридора. Потом обернулась. Шамшаров все стоял. Азиза вернулась. Обняла.

– Спасибо тебе, Бек.

– За что?

– Не знаю.

Собака Бой мотала хвостом, как маятником. Азиза, присев на корточки, снимала с нее шлем, освобождала от датчиков. Бой лизал ей руки. Норовил лизнуть в лицо.

Заглянул Мансуров.

– Вы меня звали? – спросил он.