Сволочи

Разлука для нас с Майей была равнозначна физической гибели. Судьбы наши в таком случае должны были сделать неразлучными… газ или яд. Этот выход казался Майе эстетичнее всех остальных. Мы даже стали копить снотворные таблетки и капли, похищая их из домашних аптечек.

Отец не противился нашей страсти, так как лишен был этого права.

Любовь отбрасывает все и вся, кроме самой себя, в сторону. И если она оказывается могущественней гениев и полководцев, то, разумеется, оказалась сильнее меня. А потом она исчезает, нередко оставляя после себя разрушения, а то и руины. Но это невозможно предвидеть, а стало быть, нельзя и предотвратить.

– Прости, что я вынуждена это сказать… Но мне совестно за тебя, – мягко, своим заволакивающим голосом произнесла мама. – Неужто ты хочешь разрушить чужой дом? Разлучить с родителями ту, которая пока еще больше дочка, чем женщина?

– А пусть ее родители не улетают! – в полном ослеплении выкрикнул я.

– Разве ты можешь подобное требовать? – Мама не поучала, а задавала вопросы. – Ты уверен, что чувства твои надежнее чувств матери и отца? И прочнее? Ты клянешься, что будешь обожать ее вечно? Но если это неправда, которую ты в горячке сам принимаешь за истину? И если, таким образом, это обман?

– А ты всегда говоришь только правду? И ничего не скрывала, и ни разу никого не обманывала? Вспомни-ка Евпаторию!.. – выпалил я.

Палить по родной матери? Но я был влюблен – палил, как иногда случается на войне, «по своим».

– Только правду не говорит никто, – тихо ответила мама.

После Майи я еще два раза влюблялся навечно.

Притом, что пока не успел даже распрощаться со своим юным возрастом. Сколько же сотрясений у меня впереди!

Однажды я высказал эту мысль маме, когда мы прогуливались перед сном.

– Бывает по-разному. Сначала сходят с ума, а после…

– Ты ведь тоже очень любила отца? – зачем-то спросил я.

– Очень я любила Александра Савельевича.

– Да-а? – растерялся я. Может, мама все-таки решила говорить правду всегда?

– И он не нуждался в моих медицинских советах, потому что сам был врачом.

– Но отец-то очень тебя любил!

– Очень он любил, я думаю, ту женщину… с кудряшками.

– Так почему ж ты не ушла?! И он не ушел?

Мама долго не отвечала.

– Я хотела, чтобы у вас с Кларой была мать… а он хотел, чтобы у вас был отец. А вместе мы хотели, чтобы у вас был дом.

Мы брели по тому же бульвару, по которому от отца убегало счастье.

– Какие же мы с сестрой сволочи! – сообщил я самому себе вслух.

– Зачем ты так? – возразила мама.

1998 г.