СВТ. ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. АНТИРРЕТИКИ ПРОТИВ АКИНДИНА.

83. Итак, для свидетельства об этом вселении, — что оно не по сущности, и что кто говорит не так, тот мессалианин, — достаточно [отцов] собора против мессалиан, которые пишут дословно: «бывает некое обитание Отца и Сына, и божественность, согласно обетованию, вселяется в достойных, но не то, что бы по природе» [329]. В пользу этого свидетельствует также и богословнейший {стр. 89} из Григориев, говоря во втором из [Слов] «О Сыне»: «Христом [Он именуется] по причине божественности, ибо она — помазание человечества [Христа], не энергией освящающее, как у других помазанников, но присутствием всего Помазующего» [330]. Видишь, что все обожаются энергией, но не сущностью и отнюдь не ипостасью [Святого Духа], ибо последнее — это исключительная особенность воспринятого Господом [человечества]? Итак, это ты, обоготворяя посредством божественной сущности, а не божественной энергии, представляешь нам многих равнобожественных и таковых христов, а не боговдохновенный песнопевец Митрофан. Но он ищет вселения, которое [бывает] посредством благодати и энергии, а иное говорит, воспевая Подателя дара. Как если бы кто, проводящий свою жизнь в покрытых мраком местах, затем взмолился бы видеть очами Того, Кто сущностью лучше четверицы элементов, Кто величием больше всей земли, Кто блеском превышает все звёзды, то не желает видеть очами ни величие Солнца, сколь оно есть, ни сущность, какова она, но один только луч Его и светлость, скорее даже некую часть светлости, насколько доступно его очам, а другими [словами] он прославляет Подателя желаннейшего очам света. Так это у Митрофана.

84. А что святость есть не что иное, как Дух Святой, это хорошо разработано в богословии. Ведь и господство, и простота, и вечная жизнь и нетление, и нетварный свет, и страшный, праведный и человеколюбивый, а, если угодно, то и невидимый, и беспредельный, и неизследимый — не что другое, как Дух Святой. Только Он обладает всеми этими [свойствами] по природе, согласно Павлу, говорящему: блаженный и един сильный, един имеяй безсмертие и во свете живый неприступнем [331], и поэтому каждое из этого есть не что иное, как Бог. Но из–за этого каждое из сих отнюдь не является сущностью Божией. Ибо тогда Он имел бы много сущностей, поскольку господство отличается от святости, а простота отличается от них обоих, а сама природа отличается уже от них троих, и далее — от четырёх отличается нетление; и то же самое можно сказать и о других. Поистине хорошо учат отцы, что есть много нетварных энергий Божиих, а та сверхсущностность, которой они принадлежат — одна.

85. Впрочем, мысль не является ничем иным кроме как умом, но, несмотря на это, мысль — это не сущность ума. И отсюда очевидно, что Акиндин согласен с Евномием. Ведь так говорит и Евномий: «ничто иное не нерожденно кроме Отца, ибо Он единственный не{стр. 90}рожденный. Так что это есть сущность Отца — нерожденность. Итак, если кто скажет, что и рожденное нетварно, то явно, что он либо славит двух нетварных богов, либо одного составного из двух этих». А мы вопреки Евномию и Акиндину приписываем нерожденность одному только Отцу, а святость, господство и таковое одному только Отцу, Сыну и Святому Духу, но ничего из этого мы не полагаем сущностью Отца, Сына и Святого Духа, как и нерожденность — сущностью Отца. Так и мудрый в божественном Дамаскин говорит: «не только то, что [говорится о Боге] апофатически, но и то, что мы катафатически говорим о Боге, являет не сущность, но то, что вокруг сущности. И говоришь ли ты "благой", "мудрый", "справедливый" или что другое, ты именуешь не природу Божию, но то, что вокруг природы» [332].