Sweet dreams (СИ)

— Да! — И это снова наводит её на мысль об их магии, потому что как ещё тогда объяснить эту похожесть? — Когда мы разговаривали, я помню, как я смотрела в твои глаза, и это было чем-то странным, потому что мы были так близки, и при этом я не могла…

Она пытается подобрать слово, когда Финн неожиданно приближается к ней, чтобы поцеловать, и Милли по привычке прикрывает глаза, обхватывая его за шею. Она хочет, чтобы это длилось гораздо дольше, но им нужно договорить, так что девушка мягко отстраняется, облизывая свои губы, и снова смотрит прямо ему в глаза с расширенными чёрными зрачками, буквально затапливающими тёмную радужку.

— …поцеловать меня? — продолжает с насмешкой парень, и Браун соглашается. — А ты знаешь, каково было мне в тот момент? Ты выглядела чертовски красиво, а я даже не мог потрогать тебя. — Милли почувствовала, как румянец загорелся на её щеках. — Когда мы прощались, ты обняла меня, и то, что мои руки были на твоей талии, практически сжигало изнутри и сводило меня с ума, понимаешь? — Вулфард трясёт волосами. — Я клянусь, что ненавижу это чувство, потому что ты была как… лучик солнца, как электрический заряд, и я понимал, что ты до сих пор принадлежишь мне — должна принадлежать! — но при этом я не мог быть рядом с моей Миллстер, — заканчивает он уже шёпотом и скользит ладонями до её бёдер, и Милли чувствует внутри невероятный трепет, когда парень прижимает её к себе и целует в губы.

Она тут же обнимает его за шею, отвечая на поцелуй.

— Если я когда-нибудь забуду, напомни мне, что мы не можем быть друзьями.

Финн выдыхает смешок ей в волосы.

— Обещаю, — бормочет он.

И теперь в её памяти этот эпизод всплывает снова и снова, когда она видит Вулфарда на расстоянии или сталкивается с ним, но они оба притворяются очень взрослыми, приветствуют друг друга, говорят о чём-то, пытаются ладить и даже дружить. Ведь то, что было между ними когда-то, уже прошло, и сейчас они оба взрослые люди и должны поступать по-взрослому. Однако они оба понимают, что всё это ложь, но при этом никто ничего не делает, чтобы что-то изменить, предпочитая играть во взрослую жизнь, ведь так… лучше?

По крайней мере, это не идёт ни в какое сравнение с тем, что было до этого. Сейчас между ними только неловкость, поскольку они пытаются игнорировать напряжение между ними и избегают проблем и стычек, которые могут привести их к чему-то гораздо более эмоциональному.

Так что теперь каждый раз, когда она видит его, Милли стойко пытается откреститься от ощущения того, как у неё вниз по спине пробегают мурашки, ведь она прожила без него два года и оставила всё в прошлом. Серьёзно.

Она чувствует перед Вулфардом просто эмоциональную катастрофу, однако это всё, что она чётко может сказать о своём состоянии, потому что стоит им встретиться, как у неё возникают внутри совершенно разные эмоции: ненависть, страх, разочарование, гнев, нежность, печаль, счастье, негодование, беспокойство, — и самое худшее из всего этого — это притяжение, которое каждый раз напоминает ей о том, что Финн, уже выросший и возмужавший, выглядит чертовски привлекательно, чем когда-либо до этого.

Милли пытается балансировать между забвением и воспоминаниями, между безразличием и страстью, между ненавистью и любовью, и она чувствует, что у неё точно нет ни гордости, ни морали, раз она относится с уважением к кому-то, кто бросил её, оставив один на один с душераздирающей болью.

Где хорошо? Где плохо? Где вообще её логика в данный момент?

Почему каждый раз, когда она смотрит на него, она чувствует и вспоминает то, как ей было хорошо, когда она ещё любила его.

Они оба предатели. И разум, и душа.

Она думает об этом, подперев щёку рукой, сидя за пустым столом в столовой. Сегодня в её диетическом расписании была овсянка, йогурт, яблоки, несколько тостов и порезанная кольцами морковка. И Милли занимается тем, что складывает последнюю в творческую пирамидку на своей тарелке.

Всё было подано в небольших порциях, чтобы она смогла съесть всё это и ничего за собой не оставить, однако девушка лишь лениво подсчитывает количество углеводов перед ней, и это уже кажется ей сумасшествием. И именно в тот момент, когда она раздумывает над тем, чтобы выбросить поднос с едой в урну, к ней подходит Гейтен вместе с Ноа. Они улыбаются ей и присаживаются за тот же столик.

— Чёрт, Миллстер! — восклицает Матараццо. — Почему ты получаешь такой хороший завтрак?

Она безразлично смотрит на его поднос, на котором находится какое-то странное блюдо из зерновых культур, кофе без кофеина и порезанный дольками грейпфрут. Ей на самом деле всё равно на еду, хотя всё же хочется подшутить над ними, сказав нечто вроде «Плюс быть мной», но потом она всё же отказывается от этой идеи.

— Я обменяю тосты и апельсиновый сок на кофе, — предлагает ему Браун, и Гейтен тут же соглашается, так что они меняются указанной едой, радуясь своему бартеру.