Sweet dreams (СИ)

— Тогда я думаю, что определёно сдержу своё обещание. — Финн прикладывает руку к груди, как будто он возмущён таким заявлением. — Ты жуткий лгун. Ты признался, сказал, что будешь моим парнем. О чём ты думал? Что склонишь меня к этому так или иначе? — Он делает неловкое выражение лица, а потом мелко кивает. Милли ставит ему щелбан. — Ну ещё бы, ты ведь ничего обо мне не знал.

— Когда я сделал это, я уже знал, что это будет невозможно. — Вулфард настолько пожимает плечами, насколько ему позволяет его поза. — Мне было действительно трудно, я уже многое перепробовал за свою жизнь к тому моменту, как познакомился с тобой. И ты так нервничала, каждый раз отказывая мне. И я был расстроен из-за того, что не мог заниматься тем, чем уже привык заниматься, особенно учитывая тот факт, что я был просто без ума от тебя, и поэтому я буквально умирал… — Он провёз рукой по лицу. — Я любил тебя, очень сильно, поэтому я не мог этого сделать.

— Я предупреждала тебя.

— Да, но ты не предупреждала меня, что я так влюблюсь в тебя, что всё будет становиться только хуже! — выдыхает Финн устало. — И в то же время мне нравилось думать, что… я был бы твоим единственным, и что ты была бы моя, только моя. — Милли почему-то глупо хихикает от этого. — Никто до меня ещё не целовал тебя. Именно я учил тебя этому, улучшая твои навыки. И мне было очень волнительно и интересно проходить этот путь с тобой, открывать новые грани тебя. С тобой. Это действительно было что-то особенное. — Он смотрит в сторону с грустной улыбкой. — Я одновременно любил и ненавидел эту невинность в тебе.

Браун позволяет тишине ненадолго окутать их, пока она раздумывала над тем, какую бы свою тайну ему исповедать.

— Я ненавидела твою подругу Айрис. — Ох, плевать на всё. Это реально было тем, что давило ей на грудь всё время, и чудесным образом она хотела с ним этим поделиться. — Боже, это раздражало, я до сих пор не понимаю, зачем тебе нужно было дружить с этой девушкой.

— Я знал это! — триумфально заявляет Финн. — Я знал, что ты ревновала, но ты ведь ничего не говорила. К тому же она действительно была моим другом на всю жизнь, так что это было бессмысленно.

— Я тебя умоляю, — фыркает Милли, закатывая глаза. — Думаешь, я поверю в это? С тех пор, как ты познакомился со мной, она ненавидела меня. Она была глупой и делала всё, что угодно, лишь бы разделить нас. Она ненавидела меня, это факт. — Девушка морщится. — Она всегда рассказывала мне о тебе всё самое плохое, вроде того, что ты целовался с другой, был с другой, что на вечеринках вёл себя самым похабным образом. Так что ты действительно думаешь, что я поверю в то, что ты только что сказал мне?

Браун не нравился этот термин — «девушка-лисица», — но он определённо подходил Айрис.

— Милли, пожалуйста, — Финн снова провёл рукой по своему расстроенному лицу. — Это была моя отчаянная попытка добиться от тебя признания того, что ты чувствуешь. Я подумал, что если я заставлю тебя ревновать, то тогда ты проявишь все чувства и эмоции по отношению ко мне.

— Разве тебе было недостаточно того, что я тебе говорила? — спрашивает она смущённо.

— Ты говорила «Я люблю тебя» лишь время от времени, а мне этого было недостаточно. — Голос парня постепенно поутих. — Мне нужно было, чтобы ты постоянно напоминала мне об этом.

Браун замолчала, испытывая жуткий дискомфорт из-за того, что он ей сейчас рассказал, и его чувства буквально убивали её, потому что, как бы она ни старалась, ему постоянно было этого мало, и эта проблема всегда была основной для них.

При мысли об этом волна болезненных воспоминаний тут же устремилась к ней в голову, а она бы не хотела возвращаться к ним снова.

— Мне не нравятся твои родители, — вдруг заявляет Вулфард, нарушая возникшую тишину.

— А кому они нравятся? — отвечает Милли, за что получает хриплый смех в ответ.

***

Было уже двенадцать часов. Время так быстро закончилось, однако они по-прежнему лежат лицом к лицу, от чего кончики их носов немного соприкасаются. И никого из них не волнует, что уже слишком поздно.

— Официально, это Рождество, — шепчет Финн с закрытыми глазами.

Он кажется измождённым. А Милли всё смотрит и смотрит на него, не в состоянии отвести от него взгляда. Она в восторге от его чёртовых веснушек и от того, как его кудри падают на лицо.

«Как ты можешь быть так очарована тем, кто столько раз разбил тебе сердце и причинил такую боль?» — думает одновременно с этим Браун.

— Я обязан что-то тебе подарить, — продолжает вдруг парень, медленно поднимая веки и встречаясь с восхитительными глазами Милли.

— У тебя ничего нет, — неохотно отвечает девушка.

Она была слишком уставшей, чтобы противиться сну, но ей так хотелось сохранить последние мгновения рядом с Вулфардом, прежде чем она окончательно заснёт.

Неожиданно Финн встаёт, присаживаясь в кровати, и это сбивает с неё дремоту. Он начинает что-то теребить на своей руке, что несколько смущает Браун.

— Что ты делаешь?