Sweet Gwendoline (СИ)

– Я хочу тебя, – выдохнул он мне в губы и коснулся легким поцелуем. – Хочу так, что мои яйца сейчас, кажется, взорвутся, – его язык снова скользнул мне в рот, а бедра прижались к моим. Даже сквозь плотную ткань чувствовалось, как сильно он возбужден. Наверное, во мне не осталось ни капли самоуважения, потому что в следующее мгновение я закинула ногу ему на бедро и протяжно застонала, когда моего клитора коснулась жесткая ткань джинсов. Расценив это как руководство к действию, Мастер расстегнул ширинку, выпустив наружу возбужденный член. Он так и удерживал мои руки, не давая перехватить инициативу. Его губы, перестав терзать мой рот, переместились на шею. Я запрокинула голову, давая ему полный доступ, и мое лицо покрыли быстрыми, легкими поцелуями. Какими-то жадными, стремительными, как будто украденными. Язык прошелся по жилке, что билась на шее, и я, не выдержав, чуть оттолкнулась от стены и прогнулась в пояснице, так, чтобы он мог одним движением насадить меня на свой член.

Но Мастер не был бы Мастером, если бы не решил помучить меня еще немного. Его губы спустились ниже, и вот уже мой сосок оказался в горячем, влажном плену. Мои руки он выпустил, и я не придумала ничего лучше, кроме как зарыться пальцами в его мокрые волосы. Вода так и текла, ударяя в наши тела упругими струями, и я какое-то время наблюдала, как мужчина, ловко и быстро укравший мое сердце, спускается ниже, становясь на колени. Оторвавшись от моей плоти, он уставился мне в глаза. Я судорожно вздохнула, потому что сердце мячиком запрыгало в груди, разгоняя по венам потоки чистейшего кайфа. Ноги превратились в две вареные макаронины, и если бы Мастер не удерживал меня за бедра, я бы, наверное, растеклась липкой лужицей на полу душевой. В этом взгляде было все. От обжигающей страсти до щемящей нежности. И либо он очень хороший актер, либо его желание — не игра. Мое глупое сердце рванулось в груди, колотясь от переполняющего внезапно нахлынувшего счастья. Прямо сейчас я ему поверю. А дальше будь что будет.

Медленно усмехнувшись, Мастер провел большими пальцами по моему животу, медленно спускаясь ниже, и моя голова невольно запрокинулась, когда он неумолимо добрался до средоточия моего желания. По моему телу текла вода, лаская разгоряченную плоть. Учащенное дыхание с хрипом рвалось из легких, и прервалось вовсе, когда моего клитора коснулось сначала его дыхание, а потом твердый язык. Отпустив его волосы, чтобы ненароком не сделать больно, я сжала руки в кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладони. Пальцы на ногах поджались, а язык Мастера, кажется, проник в самую мою душу, потому что как иначе объяснить то, что вся нижняя половина моего тела утонула в таком удовольствии, что я едва не захлебывалась дыханием. Но это, как выяснилось, было лишь началом, потому что когда он пальцами раздвинул складочки, обхватил мой клитор губами и начал активно посасывать, я на самом деле захлебнулась, а потом закричала, сотрясаясь в сильнейшем по своей мощности оргазме.

Дождавшись, пока я перестану вздрагивать, Мастер легко подхватил меня под ягодицы и наконец-то насадил на свой давно готовый член. Я такое только в кино видела. В жизни мой парень меня бы, может, и поднял, а потом неделю бы жаловался на больную спину. Обхватив бедра партнера ногами, я вцепилась в его предплечья, с удовольствием отмечая, какие там тугие мускулы. Мой зад оказался тесно прижат к влажному кафелю, а грудь — к груди Мастера, и на какой-то момент мне показалось, что я отчетливо слышу торопливое биение его сердца. Его член оказался именно таким, какой был мне необходим. Не гигантский бездушный заменитель, а живая горячая плоть. Он двигался во мне неторопливо, смакуя каждый сантиметр завоеванной глубины, закрыв глаза и чуть откинув голову назад. Мои руки бездумно шарили по его телу, скользя по бархатистой, влажной коже, а взгляд не отрывался от его губ. Почему-то вспомнился фильм «Красотка», тот момент, где героиня Джулии Робертс призналась, что не целуется с клиентами, это, вроде как, слишком личное. И постаралась поскорее переключиться, зная, в какие дебри мои мысли могут меня завести. Меньше всего мне бы сейчас хотелось оскорбить Мастера, задумавшись о его роде деятельности.

Один затуманенный взгляд чуть приоткрылся.