Сыч – птица ночная

Супостаты ждали. Ждали, когда горцы подбросят им шанс и добровольно совершат глупость. Сделка завершена, можно плотоядно потереть ладони и везти милого чеченскому сердцу киллера (вашего покорного слугу то бишь) на хауз. Но для того, чтобы везти, сами понимаете, необходимо сесть в машину — без этого никак. А в машину нельзя. Машина — братская могила. Тут не нужно быть стратегом, чтобы мгновенно произвести элементарные расчеты и сделать вывод. Расстояние до супостатов немногим более двадцати метров. В настоящий момент абреки представляют собой отделение в обороне: четыре автомата и пулемет, рассредоточенные по фронту до пятидесяти метров. Все — опытные боевики, прошедшие суровую школу войны. Попробуйте наступать на такое отделение, не имея трехкратного численного перевеса и такой же кратности превалирования в огневой мощи, я на вас посмотрю. Можете не пробовать, а просто поверить мне на слово — ничего хорошего из этого бестолкового занятия не выйдет. А если запихать это опытное отделение в машину да начать движение, чтобы нельзя было в мгновение ока спешиться и рассыпаться по рубежу, тогда совсем другое дело. Почти в упор, сосредоточенным, да с восьми стволов — кабинетные наверняка не замедлят поучаствовать… И пластины бронированные в дверях не помогут — у трех камуфляжных хлопцев из кабинетной бригады за спинами пришпандорены «мухи». А уехать под прикрытием четырех стволов тоже не получается: забравшись на бугор, придется встать, чтобы подобрать эти стволы, а потом пару километров перемещаться над обрывом вдоль Терека, являя собой великолепную мишень для гранатометчиков, коль скоро те пожелают двигаться параллельным курсом с казачьей стороны. Так что нельзя пока в машину. Необходимо во что бы то ни стало дождаться, когда «продавцы» плюнут на все и уберутся восвояси…

— Если он на шуре все расскажет… — донесся снаружи продрогший голос Гасана. — Представляешь, что будет?! Ой-е-е… Зелимхан сейчас в большой силе. Такой вес имеет! Его два отряда, считай, третья часть всей национальной гвардии…

— Да, это уж точно, — поддержал пулеметчик Хафиз, потирая озябшие руки и ерзая локтями по полированному капоту джипа. — Этот зверь большой и сильный, придется нам с ним повозиться… Сейчас бы шулюмчика горячего похлебать да стакан водки… Что за люди, э?! Сидят, индюки, не хотят уезжать! Понятно все — ничего им тут не обломится! Чего сидят, больной собаки дети? Ух, шакалы…

Ветер дул, время шло. Пауза с отъездом уже давно перешла всякие нормы приличия и как-то самопроизвольно трансформировалась в состояние напряженного предбоевого ожидания. Водиле уазному прискучило ковыряться в моторе, изображая фиктивное устранение неполадки, он захлопнул капот, подхватил автомат и совместно с камуфляжными хлопцами принялся активно перемещаться за машинами — грелся. Теперь можно было с уверенностью сказать, что кабинетная команда также является заложником ситуации. Даже если отказаться от неприличной затеи перебить горцев и завладеть недоданным за информацию «лимоном», то убираться первыми с поля переговорного «продавцам» теперь нельзя. Кто поручится, что абреки не захотят сотворить с ними то же самое и вернуть отданный за меня миллион? А никто! И те и те — волки, промышляют в ЗОНЕ не первый год, судя по всему. Диспозиция примерно паритетная, так что остается одно: ждать. И как долго, позвольте спросить? Мне в принципе без разницы — я в славный град Мехино (резиденция клана Асланбековых, если кто не в курсе) шибко не тороплюсь. А парням снаружи каково? Абреки вон уже синие, от неподвижного сидения скоро в статуи превратятся. Да и камуфляжные хлопцы ходячие — дети не совсем здоровой собаки — тоже продрогли. Зря они так, здоровье беречь надобно…

— Это война, — отмороженным голосом проскрипел Гасан. — Крови будет по колено…

— Точно, — подхватил Хафиз. — Как бы нам не пожалеть, что мы не отдали им все деньги. Не отпустят они нас просто так. За эти паршивые деньги они нас на бастурму порежут…

— Да я не про это! — с некоторым раздражением воскликнул Гасан. — При чем здесь мы и то, что происходит сейчас? Я имею в виду Ахсалтакова. Как только Иван выступит на шуре, нашему роду — хочешь не хочешь — придется воевать с Ахсалтаковым. Ты представляешь, что это будет? Это будет гражданская война, до последнего кровника… Если честно, я уже жалею, что мы согласились выкупить Ивана. И, думаю, Аслан тоже пожалеет — он очень умный, Аслан… Иван! У тебя семья есть?

Сильно покрасневшее от холода лицо Гасана вновь возникло в щели между дверью и верхним срезом стекла. Горящие глаза с надеждой смотрели на меня.

— Я сирота, — не стал я обнадеживать хорошего человека. — Близких и друзей не имею, поскольку с детства страдаю явно выраженной пиплофобией. Так что давить на меня вы не можете — увы.

— Я так и думал, — констатировал Гасан, вновь исчезая из поля моего зрения. — Он ненормальный — сам сказал. Такие волки семьи иметь не могут. Они всю свою короткую жизнь бегут сломя голову и грызут всех, кто попадается на пути. Вообще удивительно, что его поймали живым…