Сыграй ещё раз, Сэм

Их роману было два месяца, когда о нем узнал Роберт Мередит. Рик понимал, что такой день настанет. Они с Лоис скрывались, как могли, но это ведь Нью-Йорк — для любовных связей самый неудобный город в мире. Тут есть неписаный закон: что ни делай, об этом непременно прослышит кто-нибудь из тех, для кого твое имя — не пустой звук. Может, это потому, что город так велик: деревня из восьми миллионов сплетников, сидящих друг у друга на головах.

Рик говорил себе, что поступает неправильно: не только аморально — хотя это, на его взгляд, еще вопрос, — а непрофессионально. Даже после отмены «сухого закона» Мередит, если захочет, может Рику немало подгадить с властями штата из-за спиртного, а уж как отреагирует на преступную связь своей дочери и Рика Бэлина Соломон Горовиц, можно только гадать. Рик вполне сознавал, что союз Лоис и Мередита был не только браком, но и мирным договором и любое его нарушение может означать новую войну, масштабнее прошлых.

И в этой войне они с Горовицем проиграют, потому что Солли утратил вкус к грубой стороне бизнеса. Теперь это почти целиком — личная территория Тик-Така Шапиро. С недавних пор парочка черных банд в открытую стала нарушать соглашение между Солли и Лилли де Лорентьен, и Рик слыхал, что, по крайней мере, за одной из этих банд стоит сама королева вуду. Однако Чокнутый Русский, похоже, ничуть не тревожился или, во всяком случае, не почитал своим долгом наказать отступников лично, как поступил бы в прежние времена.

— Теперь это их земля, — сказал он, когда Рик однажды об этом заговорил. — Настал их черед, и пусть.

Солли сдавал, но Лоренцо Салуччи оставался зол и жаден. Вайнберг, сидя за кассой и подсчитывая барыши, только растравлял в нем жажду полного господства в городе. Этот сицилиец с рожей хорька — не то что Горовиц; он без всякой жалости восстановил бы в Гарлеме белое правление — во всяком случае, насколько ему хватило бы мерзости. Как в эту картину впишется О'Ханлон, Рику было неведомо, но ирландец слишком умен, чтобы останавливать бойню между Горовицем и Салуччи. Если кто и умеет воспользоваться случаем, так это Дион О'Ханлон; как бы ни легла карта, как бы ни повернулось колесо рулетки, как бы ни упали кости — О'Ханлон всегда знал результат наперед.

Разумеется, именно О'Ханлон сообщил Мередиту об измене Лоис.

Это случилось 22 октября 1935 года. Когда утром в кабинете негромко зазвонил телефон, Рик снял трубку после первого звонка. Очень немногие знали его личный номер, и все же он не удивился, услышав распевный голос ирландца.

— Мистер Бэлин? — спросил голос. О'Ханлон никогда не называл его «Рик».

— Кто спрашивает? — сказал Рик.

— Маленькое дружеское предупреждение, мой мальчик, — сказал О'Ханлон. — Боюсь, сенатор Мередит сейчас едет к вам из Олбани с визитом, и, кажется, весьма неприятным.

Рику ни к чему было спрашивать, что понадобилось от него Мередиту.

— А вам-то что за дело? — спросил он.

— Да, в общем, никакого, — ответил ирландский гангстер. — Просто ужасно жаль, когда молодой человек попадает в беду из-за женщины, пусть даже такой привлекательной, как миссис Мередит. Женщины — такая трата времени, правда? Особенно когда у тебя столько дел.

Рик так не думал, но не стал перебивать.

— Ведь их кругом, как бурьяна в поле, но любая может внушить, что она единственная в мире: самый драгоценный, самый дорогой товар на земле. Они хотят, чтобы мы думали, будто однажды они станут редкостью, как спиртное при «сухом законе», но на деле этот рынок затоварен, если не отказываешься видеть его в верном свете.

— Что вам известно? — рубанул Рик.

— Все, что мне нужно.

Блефует?

— Отчего вы так уверены, что Мередит едет ко мне? — спросил Рик.

— Я думал, такой смышленый парень, как вы, сам догадается, — ответил О'Ханлон. — Я же самолично ему и поведал.

У Рика кровь застыла в жилах.

— Зачем вы это сделали?

В трубке раздался глухой смешок.

— Ну, скажем, сей неудовлетворительный статус-кво мне слегка наскучил, слегка утомил меня, и я подумал, что пора бы кому-нибудь немного разворошить муравейник.

— Надо поговорить.

— Дион О'Ханлон к вашим услугам. В конце концов, для нас обоих все это — коммерция.

— Когда сможете приехать?

— Не в клуб. К вам домой. Я уже здесь. А вам следует поторопиться, если вы себе не враг.

Рик не заставил О'Ханлона повторять дважды. У него мелькнула мысль, что предложение ирландца — ловушка, но зачем О'Ханлону или Салуччи может понадобиться его убивать? Убийство Рика Бэлина ничуть не поможет им завладеть остальными гарлемскими предприятиями Солли и только разожжет ту самую войну кланов, которой все они стараются избежать. Может, Соломон Горовиц стал стариком, но не добряком. Он все еще способен нанести большой урон и Салуччи, и О'Ханлону, если те решат наехать на него, даже если они в конце концов его раздавят.

Лихорадочно соображая, Рик погнал в центр. Один. Эйби Коэн хотел поехать с ним, как предписывалось непреложной инструкцией Соломона, но Рик отмахнулся.

— Я к матери, — крикнул он, отъезжая.