Сыграй мне смерть по нотам...

– Ничего, Дашенька, спи. Это пришли папе укол делать. У мамы ещё не кончился концерт, но она будет минут через сорок.

Даша вяло улыбнулась, не открывая глаз:

– Мы маму сегодня попросим?.. Разрешение нужно… Вена…

Говорила Даша невнятно, едва открывая рот, и странным образом походила на Шелегина, который точно так же пытался произнести что-то непослушным языком и не мог.

От такого неприятного сходства Андрей Андреевич вздрогнул, но постарался себя успокоить: «Она просто спит. Вообще все мы несколько ненормальные, Мы беспомощные чудовища или беспомощные спящие красавицы, как вот эта, моя».

Он не удержался и ещё раз Дашу поцеловал. Её губы были уже жёсткие и сухие. Ему очень захотелось её разбудить и узнать, какая она сейчас – та, что всегда его ненавидела, или та, что с ним сговорилась. Даша улыбнулась поцелую и закинула на шею Андрея Андреевича непослушную сонную руку.

«Уйди, уйди», – приказал Андрей Андреевич сам себе, но не смог не только уйти, но и пошевелиться: его обнимала желанная и беспомощная девочка, и он ей, скорее всего, снился. Она и раньше снилась ему не раз. В его снах они были рядом, вот как сейчас наяву – губы к губам, рука к руке, грудь к груди. Если такие невероятные сны сбываются, что же будет ему сниться дальше? «Уйди, уйди! Или попробовать с ней прямо сейчас? Росо а росо…»

Снова затренькал дверной звонок. Андрей Андреевич вскочил так резко, что отброшенная им Дашина рука упала далеко на покрывало. Ирина? Почему в такую рань? Полный провал авторского вечера Водолагина? Зрители из-за морозов не явились? Отключили электричество в концертном зале? Трус, прозевал сегодня своё. Вот тебе и росо а росо!.. Ирина всё узнает и будет плакать, плакать, плакать.

Но почему всё-таки она не вовремя вернулась? Не мог Водолагин провалиться – с чего бы? Не могли и свет отключить – глупости, не те времена. Ей кто-то что-то рассказал? Кто-то видел в окно, как он целовал распростёртую на кровати Дашу? Невозможно – седьмой этаж! Но если наблюдать из дома напротив, глядя в бинокль… И позвонить в концертный зал? Бред!

Андрей Андреевич, перебирая в уме как реальные, так и фантастические причины неурочного появления Ирины, взмок под своим полосатым джемпером. Проклятая дрожь, которая не поддалась коньяку, но до поры тихонько сидела внутри, вдруг вырвалась наружу и запрыгала в коленках. Коленки Андрея Андреевича всегда тряслись и стучали друг о друга, когда его тошнило. Тошнит, кажется, и сейчас? Ирины он не боялся – он научился ею вполне управлять. Зато он начал бояться Даши.

Когда он влюблялся, женщины поначалу вытворяли с ним всё, что им вздумается. Только потом начинал властвовать он. Этим вечером им управляла вздорная девчонка Даша и, кажется, вполне это сознавала. Ей Андрей Андреевич нисколько не врал. Он сегодня сам был уверен, что повезёт это чудо в Европу, что будет жить только для неё. Он как-нибудь придумает, что делать с Ириной – только бы поскорее т у т всё кончилось! А кончиться должно сегодня.

Звонок настойчиво повторялся. Андрей Андреевич двинулся к двери. На ходу он напустил на себя безразличие и на всякий случай одёрнул джемпер. Ирина так Ирина! Всё устроится. Бояться нечего. Вот и тошнота, кажется, проходит.

Нет, концерт Водолагина не отменили. На пороге, даже не пытаясь вежливо улыбаться, стоял широкоплечий человек с желтоватым нездоровым лицом – никем не званый Николай Алексеевич Самоваров.

Глава 20

На холодной стороне земли

Самоваров, не снимая шапки и не здороваясь, отодвинул с дороги Андрея Андреевича и направился в гостиную прямо в уличных ботинках.

– Куда вы? – едва слышно спросил Андрей Андреевич: тошнота перехватила-таки его горло.

Он сделал несколько ватных шагов за Самоваровым, но тут из комнаты Шелегина появился Витя Фролов со шприцем в руках. Гладкое Витино лицо цвело тихой, никогда не исчезающей, беспричинной улыбкой.

– Витя, здравствуй! – сказал Самоваров ласково.

От этой ласковости в глотке у Андрея Андреевича булькнуло. Он закивал головой в сторону выхода, как бы приглашая Витю поскорее убраться вон. Витя этих знаков не понял и продолжал приветливо улыбаться новому гостю.

Самоваров громко позвал:

– Даша! Даша!

– Даши нет дома, – сказал зачем-то Андрей Андреевич.

Самоваров поднял с пола влажную рукавичку и положил на полку у зеркала. Там лежал Дашин шарфик и вторая рукавичка, смешно оттопырившая большой палец.

– Это Ирины Александровны дома нет, а Даша здесь. Не понимаю, зачем неправду говорить? – пожал плечами Самоваров. – Даша!

В конце концов Даша вышла в гостиную. Она была полусонная, щурилась от яркого света.

Самоваров взял Витю под руку и сказал осторожным, незнакомым голосом:

– Даша, вот мой знакомый, Виктор Фролов. Он твоему папе уколы делает?

Даша ответила рассеянно:

– Да… А вы знаете, мы в Милан едем!..

Она изо всех сил тёрла кулаком глаза: никак у неё не получалось до конца проснуться и сообразить, что происходит. Самоваров от неё уже отвернулся.

– Витя, ты сейчас сделал укол? – спросил он тем же медоточивым голосом у бывшего фельдшера.

Тот ответил кротко: