Сыграй мне смерть по нотам...

Когда дома Самоваров рассказал Насте, что Смирнов боится написанного ею портрета, она рассмеялась. Портрет вышел удачный, а в самой Анне ничего опасного нет. Конечно, глупо, что она побила Ирину Александровну. Но такие шальные, драчливые девчонки часто встречаются. Они скандалят на дискотеках, друг дружке в волосы вцепляются – из-за парней. Анна как раз такая! Только вместо парня у неё Андрей Андреевич. Может ли Анна побить Андрея Андреевича? Очень даже может! Более того, Настя была уверена: именно для этого Анна и убежала из Зала бесед. Может, как раз сейчас она его где-то и бьёт?

Вечер выдался беспокойным. Скоро дверной звонок испуганно тренькнул два раза и задохнулся протяжным сипом. Это означало, что кто-то придавил кнопку пальцем и не желает отпускать.

Самоваров бросился открывать. На порог, оттесняя друг друга, стремительно ступили Пермиловский и Альберт Михайлович Ледяев. Оба были без пальто, а Ледяев вообще по-домашнему, в пуховой шали.

– Просим извинить, что обеспокоили, – начал Ледяев нервно, – но у нас беда!

– Вере Герасимовне нехорошо? – ужаснулся Самоваров.

– Нет! Она-то как раз и посоветовала к вам обратиться… Зная ваши связи в правоохранительных органах... Вам ведь ничего не стоит выправить ситуацию, которая зашла далеко?.. Ваши связи…

Альберт Михайлович не договорил и задохнулся. Тогда Самоваров решил обратился к Пермиловскому. Фёдор Сергеевич хотя и был бледен, но всё-таки моргал более мерно и не дрожал.

– Что случилось? – спросил у него Самоваров.

– Витю Фролова в милицию замели – кажется, это у вас так называется? – сообщил Фёдор Сергеевич. – Произошёл инцидент в Кривом гастрономе. Тормозов тоже сейчас в милиции. Он за компанию пошёл. Вместе с Витей они были в гастрономе, покупали какой-то сок.

– Ну и что? Как их замели-то? За что?

– Там была уборщица, которая мыла пол. Чего-то она с Витей повздорила. Витя уборщице сказал, что она моет плохо, что ли?.. Лёша Тормозов только что оттуда звонил – не из Кривого, а из милиции, разумеется. Ваши связи… Вам стоит лишь звякнуть, кому надо…

– Да какие у меня связи! – отмахнулся Самоваров. – Впрочем… В каком они отделении?

– Здесь недалеко, в четвёртом!

«Только бы Стаса поймать!», – думал Самоваров, набирая номер. Ему повезло: майор Новиков отозвался сразу и даже не прочь был пообщаться.

– Слушай, Стас, ты уже встречался с посетителем анималиста Щепина? Ну, я его ещё по описанию опознал – с Тормозовым? У которого нос картошкой? – спросил Самоваров.

– И у которого мозги набекрень? Нет ещё, – признался Стас. – Я пока его и не искал. Знал бы ты, сколько у меня срочной работы. В глазах рябит!

– Тогда ты имеешь счастливую возможность познакомиться с этим интересным человеком прямо сейчас. И не где-нибудь, а в четвёртом отделении милиции! Он там торчит по поводу какого-то инцидента в Кривом гастрономе.

– Как? Неужели у твоего психа случился кризис?

Самоваров пояснил:

– Если ты подскочишь сейчас в четвёртое отделение, сам выведаешь все тайны. И скажешь там, что товарищи со справкой, соображают плохо и за свои действия не отвечают. Пусть их сильно не мурыжат и отпустят – если они, конечно, не били в гастрономе витрин и не насиловали встречных женщин.

– Очаровательных продавщиц? – хихикнул Стас.

– Побойся Бога! Откуда в Кривом очаровательные продавщицы? Там трудятся исключительно старые ведьмы – покупаешь два яблока, а платить требуют за пять.

– Ага, слышу голос несчастной жертвы! – продолжал веселиться Стас. – Кривой гастроном ведь где-то рядом с вами? Раз психов в четвёртое отделение доставили?

– Увы, за углом, – вздохнул Самоваров.

– Тогда сейчас подскочу. Ты тоже приходи. На полчасика всего! Возьмём в оборот этот нос картошкой. Ты, как его задушевный друг, создашь для беседы атмосферу тепла и доверия. Идёт?

– Я, по-моему, ни к чему, – заартачился Самоваров.

– Ты – связующее звено. В конце концов, друг! – напирал Стас.

– Чей друг?

– Мой и этого таинственного разрушителя гастрономов.

– Это не он, не Тормозов. Это его друг разрушал!

– Друг моего друга… ну, и так далее. Не ломайся, как поп-дива. Жду тебя в четвёртом!

Настя заявила, что пройти два квартала до милиции – не такой уж большой труд. Беседа с Тормозовым, может быть, прольёт свет на странные кончины престарелых деятелей культуры. Она, Настя, и сама бы в милицию пошла, чтоб Самоварову было веселее, но при её виде Тормозов может отвлечься и затянуть «О голубка моя».

Тормозов с Витей в Кривом гастрономе влипли в самую дурацкую историю. Кстати, оказалось, что нынешнее название этого магазина звучит гордо – «Эталон». Кривым же его испокон веку зовут потому, что его стеклянная витрина была основательно скошена (шалая выходка безымянного архитектора хрущёвских времён).