Сыграй со мной в запретную игру

Все так же, при свете телефонного фонарика, страдая от голода, жажды и становящегося все более нестерпимым желания сходить в туалет (если честно, я уже подумываю нассать на пол перед тем, как выходить в окно — в прямом смысле этого слова, ага, — родители наверняка оценят такой жест, особенно если поскользнутся на мокром паркете), я вытаскиваю из шкафа все свои простыни и пододеяльники в надежде, что их хватит, чтобы спуститься с пятого этажа. Также достаю самые прочные нитки и иголку. Простыни и пододеяльники я сворачиваю в плотные жгуты, хорошенько связывая между собой, а сверху еще и сшивая нитками, чтобы уж точно не разошлось.

Минут через тридцать, оценивая свою работу, я все еще не уверена, что получилось достаточно надежно, но дороги назад у меня уже нет, тем более что на часах почти два ночи, а значит, скоро приедет Олег.

У меня остается всего два вопроса.

Первый: к чему привязать начало импровизированного каната?

Второй: что на себя надеть? На улице мокрая и холодная апрельская ночь, моя верхняя одежда и обувь — в прихожей, а я заперта в спальне.

Первый в связке пододеяльник я в итоге привязываю к батарее, снова прошивая узел нитками, а вот второй вопрос так и остается нерешенным: я открываю окно, а на мне — только свитшот, домашние леггинсы и носки, которые я с грехом пополам откопала в шкафу. Остается надеяться, что простуда меня минует… ну, или что Олег достаточно быстро сможет меня отогреть: включенной печкой в автомобиле, купленным на круглосуточной автозаправке паршивым кофе из автомата или чем-нибудь еще…

Когда автомобиль Олега останавливается под моим окном, я наконец открываю окно настежь и сбрасываю вниз связку постельного белья. Забавно это все, наверное, выглядит со стороны. Прямо сцена из романтического фильма! Вот только мне сейчас нихрена не смешно: мне очень страшно и очень холодно. Но отступать я не собираюсь, а потому решительно залезаю на подоконник, приноравливаясь и соображая, как лучше спускаться по этому импровизированному канату…

Только бы не оборвался, только бы не оборвался…

Когда я повисаю на простынях, первой лихорадочной мыслью в голове проносится что-то вроде: «а я никому окно ногами не выбью?!»

Но нет, это вряд ли.

Скорее сама свалюсь.

Впрочем, ткань не трещит, руки не режет, и я постепенно начинаю спускаться вниз. Олег, стоя подо мной на земле, хватается за край нижней простыни, выравнивая ее, и лезть становится еще легче.

В целом, у меня хорошая физическая подготовка, — это плюс. У меня сильные руки — это плюс. Я всегда на отлично выполняла школьный норматив с лазанием по канату. Добиралась до самого потолка. А тут задача гораздо проще, ведь нужно не подняться, а спуститься.

Я справляюсь за минуту или полторы. Внизу Олег просто подхватывает меня на руки и быстро несет в машину:

— Почему ты не оделась?! — возмущается он искренне, крепко прижимаяя меня к своему телу.

— Меня заперли, — объясняю я.

— Ужасно, — мужчина качает головой, потом оставляет меня в автомобиле, а сам возвращается к простыням, перерезая их перочинным ножом, чтобы было сложнее забраться наверх в мою комнату. Это довольно логично: не хотелось бы, чтобы мою спальню ограбили. Когда Олег возвращается, я просто говорю ему:

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — мужчина тянется чмокнуть меня в губы, и я с удовольствием отвечаю.

— Куда теперь? — спрашиваю я.

— Ко мне домой, — Олег подмигивает и жмет на газ.

— Очень хочу в туалет, — сообщаю я мужчине, как только автомобиль срывается с места, и дом с развевающимися в темноте на ветру белоснежными простынями и пододеяльниками остается позади. Утром люди пойдут на работу и на учебу и наверняка удивятся этой киношной картине, но мне совершенно наплевать. Я наконец свободна. Гораздо приятнее, конечно, было бы выйти через дверь, а не через окно, зато так я чувствую себя героиней голливудской мелодрамы, и в этом есть своя прелесть.

— А почему ты не… — начинает Олег, а потом закатывает глаза и перебивает сам себя: — Точно, тебя заперли.

— Именно так, — подтвержаю я. Автомобиль едет очень плавно, раскачиваясь, как на пружинах, но даже эти мягкие движения вызывают настоящую боль в моем переполненном мочевом пузыре.

— На твоем месте я нассал бы им на пол, — говорит мужчина с усмешкой, и я невольно фыркаю в ответ:

— Я тоже подумывала так сделать.

— Но? — он щурится.

— Но не решилась, — я пожимаю плечами. — Это все-таки моя комната, мне в ней еще жить… наверное.

— Думаешь, твои родители неожиданно сменят гнев на милость, и ты сможешь вернуться в отчий дом? — спрашивает Олег с откровенной иронией, а потом добавляет: — Я в этом почему-то очень сильно сомневаюсь.

— Да я тоже, — вздыхаю. — И все-таки, где тут ближайший туалет?

— Все настолько плохо? — он посмеивается.

— Угу, — морщусь я.

— Тогда давай заедем на автозаправку. Она намного ближе, чем мой дом.

— Отлично! — я радуюсь, как ребенок. — Там же купим кофе. Я чертовски замерзла, пока спускалась с пятого этажа…

— Включить печку? — спрашивает Олег.

— Да, пожалуйста, — я киваю.