Сыграй со мной в запретную игру

Я смотрю Олегу в глаза, а он смотрит в мои, ухмыляется хитро, наклоняется ближе и целует в губы, позволяя хоть на несколько секунд забыться. Я самозабвенно отвечаю: у меня и выбора-то другого нет… Мужчина скользит пальцами по моим бедрам и между ними, касается набухшего клитора, проводит между складочек кожи, собирая вязкую пахучую влагу, а потом запускает палец себе в рот, облизывая с явным довольством. Меня это смущает (все еще!), но не так сильно, как то, что он будет делать дальше.

Он продолжает ласкать и сминать мое тело пальцами, и как бы я ни боялась этой сессии, чисто женские инстинкты берут верх, и постепенно я расслабляюсь, растекаюсь покорно в крепких мужских руках…

Он снова целует: сначала мои раскрасневшиеся, искусанные губы, потом подбородок, шею и грудь, захватывая губами возбужденные соски… Спускается поцелуями по моему вздымающемуся от волнения животу, касается языком покрытого волосками и мурашками лобка…

И еще, еще, еще ниже…

Я инстинктивно пытаюсь раздвинуть бедра шире, чтобы подпустить его вплотную, и только тогда вспоминаю, что и так скована по ногам и рукам. Но страх уже не возвращается: я слишком возбуждена, я слишком хочу его…

В руках Олега появляется какой-то тюбик.

— Что это? — спрашиваю я хриплым голосом.

— Анестетик, — отвечает мужчина.

— Зачем? Я хочу чувствовать… — начинаю я растерянно, а он перебивает:

— О, поверь, ты почувствуешь, — усмехается. — Этот крем только немного снизит чувствительность, а заодно и уменьшит кровотечение…

От слова «кровотечение» мне становится тошно, но Олег быстро заглушает мой страх поцелуями, одновременно выдавливая немного крема на ладони и принимаясь смазывать мои бедра.

Так я понимаю, куда именно он собирается втыкать иголки.

Ноги.

О, боже…

Я еще раз напоминаю себе, что могу прекратить сессию в любой момент: достаточно лишь сказать слово «красный» (ну, или «оранжевый», если все будет не критически плохо). Стоп-слово — приказ, которого мастер просто не может ослушаться. Да и вообще: разве Олег станет делать мне по-настоящему больно?! Ну, то есть, да, станет, конечно, но… ох, блин!

Я имею в виду, он ведь не собирается причинять мне реальный вред — физически или психологически?! Мне кажется, что он любит меня…

Ну, или уважает, по крайней мере.

Он ведь сам предлагал даже отложить на некоторое время или вовсе отменить эту сессию…

Это именно я настояла! Так чего же теперь я мучаюсь сомнениями?!

Между тем, Олег заканчивает втирать анестезирующий крем на внутреннюю часть моих бедер и убирает тюбик на край стола. Я не сразу ощущаю действие крема — до этого момента проходит две или три минуты, во время которых мужчина отвлекает меня крепкими поцелуями и ласками. Потом по коже наконец пробегает едва ощутимый холодок, и чувствительность явно снижается. Думаю, если сейчас я попыталась бы потыкать в собственное бедро пальцем, то почти не ощутила бы этого.

В подтверждение моих догадок, Олег сам обхватывает мои бедра ладонями и сжимает, заглядывая при этом мне в глаза:

— Чувствуешь что-нибудь?

— Да, — я киваю. — Но очень слабо…

— А если так? — он сжимает гораздо сильнее, впиваясь в мягкую плоть почти до красных пятен на коже. Я смотрю на это и по-прежнему почти ничего не чувствую. Даже ответить не успеваю: мой взгляд явно говорит все за меня. Олег удовлетворенно кивает: — Отлично. Значит, можно приступать…

Последнее сказанное им слово все еще пульсирует в моем воспаленном разуме, кулаки крепко сжаты, бедра напряжены до предела, но отступать уже некуда: Олег достает пузырек с антисептиком и проходится ватным диском по моим бедрам поверх давно впитавшегося крема.

Продуманный.

Внимательный.

Позаботился и о анестетике, и о антисептике.

Сразу видно: он делает это далеко не в первый раз. Без нервов, без спешки, без лишних движений.

Это и радует, и пугает, но выбора у меня все равно нет, и я продолжаю наблюдать за происходящим, крепко сцепив зубы и кулаки… аж ногти в ладони впиваются, и тут анестетика нет: больно!

Мужчина берет со столика хирургическую иглу с тянущейся от нее длинной тонкой нитью, и подносит к моей коже.

Я замираю, зажмуриваюсь, ожидая немедленной адской боли. Но этого не происходит. Я лишь чувствую легкий укол. Открываю глаза.

Олег смотрит на меня с улыбкой:

— Больно?

— Пока нет, — выдыхаю я с облегчением.

— Хорошо, — он кивает и снова наклоняется, сосредотачивая взгляд на внутренней стороне моего бедра и игле, которой собирается прошить плоть. Выбирает место. Прощупывает. Несколько раз довольно сильно (хоть я и не чувствую почти ничего) щелкает ногтем указательного пальца: видимо, чтобы найти вены и не вонзиться в них. Потом наконец приноравливается и осторожно задевает иглой кожу, протыкая ее и медленным, очень плавным движением загоняя все глубже, глубже…

Я то смотрю с ужасом, то отворачиваюсь и зажмуриваюсь, то снова распахиваю глаза, чтобы контролировать… ну, или хотя бы чувствовать иллюзию контроля… И как только другие девушки могут полностью расслабиться и отдаться такому жуткому процессу?!

Видимо, этот вопрос так и стоит у меня в глазах, потому что Олег вдруг с улыбкой говорит: