Сын

– Ну, уверена, ты непременно удостоился бы этой чести, но, увы, опоздал лет на пять. Впрочем, ты наверняка уже обо всем наслышан.

Она принялась ритмично двигать бедрами. Мои руки задвигались в такт. Даже в тот момент я не был убежден, что поступаю правильно. Не хотел никого подводить. Но сказал себе, что она юная девушка и чувства ее испарятся стремительно, как утренняя роса.

Почти всю ночь мы резвились, а к утру она ускользнула к себе в комнату. Я ждал пламенных речей про то, что в глазах Господа мы теперь женаты, но она сказала только:

– Мама с отцом уезжают в Сан-Антонио.

Следующей ночью мы делали это еще несколько раз, и всякий раз я принимал меры предосторожности.

– Боишься, что придется на мне жениться? – заметила она.

– Я совсем не прочь жениться на тебе. – Вплоть до того момента я и не задумывался об этом, но тут понял, что говорю чистую правду, и нисколько не пожалел.

– Что ж, очаровательный способ делать предложение.

– Со мной ничего не случится, – продолжал я, не обращая внимания на ее слова. – Можешь не беспокоиться.

– Не говори так, прошу.

Я готов был сказать, что все в руках Божьих, что я закопал топор войны. Хотя с тем же успехом можно сказать, что все во власти Дьявола. И промолчал.

А потом нас направили в Канзас. Судья позвал меня к себе в кабинет. Небрит, волосы всклокочены, и видно, что спал в одежде. Он был во всех смыслах большой человек, и, если не считать рыжих волос, у них с дочерью не обнаруживалось ничего общего. Но сейчас я заметил, что у Мадлен его глаза и крупный рот, и почему-то мне стало от этого радостно.

– Ты почти покойник, – начал он. Вынул пистолет из ящика, швырнул его на стол. – Я требовал, чтобы она призналась, что ты совратил ее, но она настаивает, что ты ни при чем. Это правда?

– Да, – соврал я.

– Я сказал, что у тебя сифилис и у нее на лице появятся жуткие язвы.

– А это неправда, насколько мне известно.

– Я сказал, что ты спишь со шлюхами.

– Я уезжаю. Вам не о чем беспокоиться.

– Я-то не беспокоюсь, – фыркнул он. – Я тревожусь за свою дочь. По чести сказать, я в ужасе. И мне все это не по душе. Ты мне нравишься, но не рядом с Мадлен. Хотя она, к сожалению, всегда получает то, что хочет. Тебе придется на ней жениться.

– Я и собирался.

– Хороший мальчик, – вздохнул он. – Хороший мальчик.

Все это время он вообще не смотрел на меня. Только в окно. Я понимал, о чем он думает, – пытается вспомнить, где же совершил самую первую ошибку. Когда впервые взял меня в дом, когда спас меня от казни в Бастропе или позволив шляться здесь годами, вопреки косым взглядам соседей? В глазах его стояли слезы.

– Скажу страшное, Илай. – Он принялся прибирать бумаги на столе, складывать их аккуратными стопками, потом встал, подхватил кучку книг, которые валялись на полу, сколько я помнил, и понес их к полкам. – Не делай мою дочь вдовой. – Поглядывая на корешки, он аккуратно расставлял книги.

Когда я был уже в дверях, он окликнул меня:

– Хочу, чтобы ты понимал – я, конечно, хотел для дочери другой судьбы, Илай. Ты славный парень, и я люблю тебя, как сына, но я знаю, что ее ждет с тобой. Я хотел, чтобы она вышла замуж за человека обеспеченного, банкира, чиновника или янки. Не хотел, чтобы она жила в богом забытой хибаре и умерла в родах, или от гнилой воды, или упав с лошади, или чтоб ее застрелили индейцы и сняли скальп. – Он печально вздохнул: – Доченька моя…

– Обещаю.

– Ты не можешь, – опять вздохнул он. – Ты не можешь отвечать за то, что сделают с ней другие.

Сорок семь Дж. А. Маккаллоу

Офис в Хьюстоне. Милтон Брайс в толстенных очках, изрядно полысевший, убеждает обратиться с предложением к «Браун и Рут». Но торговля нефтью угасает, какой смысл создавать новую компанию.

– Они строят плотины, военные базы, прочее в таком роде, – уговаривает Брайс. – Много работают с Инженерным корпусом[128]. Знаешь, Херман Браун умер…

– Да, я слышала.

– И Джордж теперь пытается сбыть бизнес с рук. Прямо сейчас. На этой неделе.

Его настойчивость утомляет.

– Ты запросто могла бы получить все предприятие за сорок. Будь у меня деньги…

Она решила обдумать предложение позже, но через несколько дней Эд Халлибартон перебежал ей дорогу, хотя его компания, как и вся отрасль, с трудом держалась на плаву. Джордж Браун продал бизнес за тридцать шесть миллионов долларов; в течение десяти лет оборот компании увеличился до семисот миллионов в год за счет строительства баз во Вьетнаме.