Сын

– Если бы я был на твоем месте, я поступил бы точно так же.

«Но ты не на моем месте, – подумал Йонни и почувствовал, что слезы никуда не делись, они застряли где-то между горлом и грудью. – Ты не был Йонни Пумой, а потом перестал им быть».

– Спустимся в кафе, Йонни?

Монитор компьютера был единственным источником света в кабинете, а звуки проникали сюда из-за двери, которую Симон оставил приоткрытой. На кухне тихо говорило радио и так же тихо копошилась Эльсе. Она была из крестьянской семьи, и ей всегда надо было что-то убирать, мыть, сортировать, перекладывать, выращивать, шить, печь. Работа не кончалась никогда. Сколько бы она ни сделала сегодня, назавтра находилась целая куча дел. Поэтому работать надо было в ровном темпе, не спеша, чтобы не надорваться. Это был успокаивающий звук, производимый человеком, который находит смысл и радость в своих занятиях, звук ровного пульса и удовлетворенности. Симон в чем-то ей завидовал. Но он прислушивался и к другим звукам: к спотыкающимся шагам, стуку падающих на пол предметов. Если он услышит эти звуки, то не станет ее ни о чем спрашивать, а просто позволит ей поверить, что он ничего не заметил.

Симон залез во внутренние файлы отдела по расследованию убийств и прочитал отчеты о Пере Воллане. Кари, к счастью, написала довольно много, она работала эффективно. Но пока он читал, ему все время чего-то не хватало. Обычно даже самые бюрократизированные, похожие на протоколы отчеты не могут скрыть живой интерес следователя-энтузиаста. Отчеты же Кари являлись образцами того, как следует составлять полицейские отчеты: объективно и разумно. Никаких тенденциозных ошибок, никакой предвзятости. Безжизненные, холодные. Симон прочитал допросы свидетелей в поисках интересных имен людей, с которыми общался Воллан. Ничего. Он уставился в стену. В его голове вертелось три слова: «Нестор. Дело прекращено».

Затем он набрал в поисковике имя Агнете Иверсен.

На экране появились газетные заголовки об убийстве:

«Известный риелтор жестоко убита».

«Застрелена и ограблена в собственном доме».

Он просмотрел одну из статей, где имелась ссылка на пресс-конференцию в Крипосе старшего инспектора Осмунда Бьёрнстада. «Следственная команда Крипоса установила: несмотря на то что тело Агнете Иверсен было обнаружено на кухне, ее, скорее всего, застрелили у входной двери». И дальше: «Несколько обстоятельств указывают на ограбление, но в настоящее время мы не можем исключить иные мотивы».

Симон опустился вниз списка и нашел более давние статьи, по большей части из финансовой прессы. Агнете Иверсен была дочерью одного из крупнейших владельцев недвижимости в Осло, имела магистерскую степень по экономике, полученную в бизнес-школе Уортона в Филадельфии, и в относительно раннем возрасте приняла в управление семейную собственность. Но, выйдя замуж за Ивера Иверсена, также экономиста, она отошла от дел. Один из финансовых журналистов отзывался о ней как о хорошем управляющем, который умеет эффективно и рентабельно распоряжаться имуществом. Что касается ее мужа, то он вел бизнес более агрессивно, часто совершал покупки и продажи, сопряженные с большим риском, но время от времени приносившие крупные прибыли. В другой статье, написанной два года назад, была фотография сына, Ивера-младшего. Заголовок статьи: «Наследник миллионного состояния развлекается в кругу золотой молодежи на Ибице». Загорелый, смеющийся, белозубый, с глазами, красными от вспышки, потный после танцев, с бутылкой шампанского в одной руке и такой же потной, как и он сам, блондинкой – в другой. Три года назад, статья из финансового раздела: Ивер-старший пожимает руку советнику по финансам городского правительства Осло в связи с покупкой коммунальных домов на сумму миллиард крон компанией «Недвижимость Иверсена».

Симон услышал звук открывающейся двери. Перед ним на столе появилась дымящаяся кружка чая.

– Как у тебя здесь темно, – сказала Эльсе, положила руки ему на плечи и помассировала их. Или оперлась на него.

– Я все жду, когда ты расскажешь мне остальное, – произнес Симон.

– Какое остальное?

– Что сказал врач.

– Я тебе позвонила и рассказала, ты что, становишься забывчивым, дорогой?

Она тихо рассмеялась и коснулась губами его головы. Мягкими губами коснулась макушки. У него возникли подозрения, что она его любит.

– Ты сказала, что он может сделать не так много, – продолжил Симон.

– Да.

– Но?

– Что «но»?

– Я слишком хорошо тебя знаю, Эльсе. Он сказал что-то еще.

Она отодвинулась. На его плече осталась лежать только одна рука. Симон ждал.

– Он сказал, что в США начали делать операции. Что у следующего поколения есть надежда.

– У следующего?

– Операцию и оборудование сначала надо стандартизировать. Но это может занять годы. В настоящее время такая операция стоит целое состояние.

Симон так быстро повернулся к ней на своем крутящемся стуле, что ей пришлось сделать шаг назад. Он схватил ее за руки:

– Но это же замечательная новость! Сколько?

– Больше того, что могут заплатить люди, живущие на социальное пособие и зарплату полицейского.