Сын Америки

Университетские авторитеты по вопросам психологии указывают, что мужчинам-неграм свойственно повышенное половое влечение к женщинам с белой кожей. "Для них, - сказал нам сегодня один профессор, не пожелавший, чтобы его имя упоминалось в связи с процессом, - белые женщины привлекательнее, чем женщины их расы. Зачастую они просто не в силах совладать с собой".

Говорят, что Борис А.Макс, коммунист-адвокат, защищающий негра, будет отрицать виновность своего клиента и настаивать на длительном процессе с участием присяжных, надеясь таким путем легче добиться смягчения приговора".

Биггер бросил газету, вытянулся на койке и закрыл глаза. Все то же, опять все то же. Не стоит и читать.

- Биггер!

У решетки стоял Макс. Сторож отомкнул дверь, и Макс вошел.

- Ну, Биггер, как вы себя чувствуете?

- Да ничего, мистер Макс, - пробормотал он.

- Суд сейчас начинается.

Биггер встал и безучастно огляделся по сторонам.

- Вы готовы?

- Да, - Биггер вздохнул. - Да, я готов.

- Биггер, голубчик. Не надо нервничать. Возьмите себя в руки.

- Я буду сидеть близко от вас?

- Ну конечно. За одним столом. Я буду там все время, с начала до конца. Вам нечего бояться.

Сторож вывел его из камеры. По всей длине коридора шпалерами выстроились полисмены. Было тихо. Его поставили между двумя полисменами и приковали его руки к их рукам. Из-за стальных решеток смотрели на него белые и черные лица. Почти не сгибая колен, он зашагал между двумя полисменами; шесть полисменов шли впереди, а сзади слышен был топот еще многих ног. Они вошли в лифт, который спустил их в подвальный этаж. Потом они долго шли длинным и узким подземным туннелем, их шаги гулко отдавались в тишине. Они вошли в другой лифт, поднялись наверх и вступили в широкий коридор, битком набитый полицией и возбужденными зрителями. Они прошли мимо окна, и перед Биггером мелькнуло море голов, черневшее за сомкнутыми рядами одетых в хаки солдат. Вот они, войска и толпа, о которых говорилось в газете.

Его привели в небольшую комнату. Макс стоял у стола. Наручники сняли, и Биггер опустился на стул; по бокам встали полисмены. Макс ласково положил правую руку на колено Биггеру.

- Осталось несколько минут, - сказал Макс.

- Да, - сказал Биггер. Его глаза были полузакрыты, голова слегка наклонена набок, и взгляд устремлен в какую-то точку позади Макса.

- Ну так, - сказал Макс. - Поправьте галстук, Биггер.

Биггер рассеянно подтянул узел галстука.

- Вот что, вам, может быть, придется сказать два-три слова...

- Там? На суде?

- Да, но я...

Глаза Биггера стали круглыми от страха.

- Нет!

- Голубчик мой, так надо...

- Не буду ничего говорить!

- Я хочу спасти вам жизнь, Биггер...

Нервы Биггера сдали, он заговорил прерывающимся, почти истерическим голосом:

- Меня _убьют_! Вы сами знаете, все равно меня убьют...

- Биггер, вы _должны_ будете сказать. Погодите, выслушайте меня...

- А нельзя так устроить, чтоб мне не надо было говорить?

- Всего два слова. Когда судья спросит вас, признаете ли вы себя виновным, вы скажете: да, признаю.

- Мне придется встать?

- Да.

- Я не хочу!

- Неужели вы не понимаете, что я стараюсь спасти вам жизнь? Помогите же мне хоть немножко...

- Мне все равно. И вы ничего не спасете.

- Вы не должны так думать...

- А я не могу иначе.

- Еще одно. Зал будет полон публики. Идите прямо на свое место и садитесь. Я буду рядом. И пусть судья видит, что вы отдаете себе отчет во всем, что происходит.

- Только бы мать не пришла.

- Я просил ее прийти. Я хочу, чтобы судья видел ее, - сказал Макс.

- Тяжело ей будет.

- Это все делается ради вас, Биггер.

- Да, только я, верно, не стою этого.

- Тут дело уже не только в вас самих, Биггер. Все негры Америки в известном смысле стоят сегодня перед судом.

- И все равно меня убьют.

- Не убьют, если мы будем бороться. Если я расскажу им про вашу жизнь.

К Максу подошел полисмен, легонько тронул его за плечо и сказал:

- Судья ждет.

- Сейчас, - сказал Макс. - Вставайте, Биггер. Идем. И выше голову.

Они встали, и полисмены окружили их. Шагая рядом с Максом, Биггер миновал коридор и вошел в открытую дверь. Он увидел огромную комнату, полную народа. Потом он увидел, небольшую кучку черных лиц в углу, за перегородкой. Гул голосов наполнил его уши. Двое полисменов расталкивали толпу, освобождая проход для Макса и Биггера. Биггер подвигался вперед медленно, чувствуя руку Макса, придерживающего его за рукав. Они прошли в глубину.

- Садитесь, - шепнул Макс.

Биггер сел, и тотчас же вспыхнули слепящим светом серебряные лампочки, его опять снимали. Напряжение в его душе и теле было так велико, что у него дрожали губы. Он не знал, куда девать руки; он хотел засунуть их в карманы пиджака, но это требовало усилий и привлекло бы к нему внимание. Он положил руки на колени, ладонями вверх. Началось долгое, томительное ожидание. Гул голосов не умолкал. Желтоватые солнечные лучи падали сквозь высокие окна, прорезая воздух.