Сын Америки

Биггер посмотрел на него и ничего не сказал. Неужели этот человекнастолько в него верит? – Я хочу, чтоб вы поговорили с Максом, – сказал Джан.

Джан подошел к двери. Полисмен приоткрыл ее снаружи, из коридора. Биггер сидел с открытым ртом, стараясь догадаться, куда все это может его завести. В дверь просунулась голова белого человека, он увидел серебряные волосы и незнакомое худощавое белое лицо.

– Входи, – сказал Джан.

– Спасибо.

Голос звучал спокойно, твердо, но ласково; тонкие губы были растянуты легкой усмешкой, которая, казалось, никогда их не покидала. Человек переступил порог: он был высокого роста.

– Здравствуйте, Биггер.

Биггер не ответил. У него опять явилось сомнение. А вдруг это какая-нибудь ловушка?

– Знакомься, Макс, это преподобный Хэммонд, – сказал Джан.

Макс подал проповеднику руку, потом повернулся к Биггеру.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал Макс. – Я от Комитета защиты труда. Я хочу помочь вам.

– У меня нет денег, – сказал Биггер.

– Я знаю. Слушайте, Биггер, вы меня не бойтесь. И Джана тоже не бойтесь. Мы на вас зла не держим. Я хочу защищать вас на суде. Может быть, вы уже сговорились с другим адвокатом?

Биггер еще раз посмотрел на Джана и Макса. Казалось, им можно было верить. Но как, каким образом могут они ему помочь? Ему очень нужна была помощь, но он не смел и думать, что найдутся люди, которые захотят что-нибудь для него сделать теперь.

– Нет, сэр, – прошептал он.

– Как с вами тут обращаются? Не били вас?

– Я был болен, – сказал Биггер, чувствуя, что должен как-нибудь объяснить, почему он отказывался есть и разговаривать все эти три дня. – Я был болен и ничего не помню.

– Вы согласны поручить нам ведение вашего дела?

– У меня денег нет.

– Об этом вы не беспокойтесь. Слушайте, сегодня вечером вас опять поведут к коронеру. Но вы ни на какие вопросы не отвечайте, понимаете? Сидите и молчите, больше ничего. Я буду там, и вам нечего бояться. После предварительного разбирательства вас отвезут в окружную тюрьму, я туда к вам приеду, и мы поговорим.

– Да, сэр.

– Вот вам сигареты, берите.

– Спасибо, сэр.

Дверь распахнулась, и в камеру торопливым шагом вошел высокий мужчина с крупным лицом и серыми глазами. Макс, Джан и проповедник отступили в сторону. Биггер вгляделся в лицо нового гостя; оно показалось ему знакомым. Потом он вдруг вспомнил: это был Бэкли; его лицо он видел на плакате, который несколько дней тому назад наклеивали на рекламный щит против его дома. Биггер слушал завязавшийся разговор, улавливая в голосах собеседников глубокую враждебность друг к другу.

– Вы уже тут мутите воду, Макс?

– Этот мальчик – мой клиент, и никаких признаний он подписывать не будет, – сказал Макс.

– А на кой черт мне его признания? – спросил Бэкли. – У нас улик против него достаточно, чтобы его посадить на целую дюжину электрических стульев.

– Я беру на себя защиту его интересов, – сказал Макс.

– Бросьте! Вы сами знаете, что от этого никакого толку не будет.

Макс обернулся к Биггеру:

– Они вас запугивают, Биггер. А вы не бойтесь.

Биггер слышал, но ничего не сказал.

– И что только за охота вам, красным, нянчиться с такой черной образиной, один бог знает, – сказал Бэкли и потер себе глаз.

– Вы боитесь, что, если мы поведем дело, вам не удастся убить этого мальчика до апрельских выборов? – спросил Джан.

Бэкли круто повернулся:

– Вы бы когда-нибудь взяли под защиту порядочного человека! Такого, чтобы хоть сумел оценить это! А то возитесь со всякой падалью!

– Это вы своей тактикой заставляете нас вступиться за этого мальчика, – сказал Макс.

– То есть как? – спросил Бэкли.

– Если б вы не припутали к этому убийству коммунистическую партию, меня бы здесь не было, – сказал Макс.

– Так ведь он же сам подписал именем коммунистической партии свое вымогательское письмо…

– Знаю, – сказал Макс. – Начитался газет, вот ему и пришло это в голову. Я буду защищать этого мальчика потому, что я считаю, что это вы и вам подобные сделали его тем, что он есть. Немудрено, что он попытался свалить свое преступление на коммунистов. Он столько слышал небылиц о коммунистах от таких, как вы, что в конце концов поверил в них. Если мне удастся объяснить гражданам нашей страны, почему этот мальчик сделал то, что он сделал, я буду считать, что выполнил свою задачу с превышением.

Бэкли засмеялся, откусил кончик новой сигары, закурил и выпустил струйку дыма. Потом он шагнул вперед, вынул сигару изо рта и подмигнул Биггеру.

– Что, парень, тебе, верно, и не снилось никогда, что ты вдруг станешь такой важной птицей?

Биггер уже готов был принять дружбу, которую ему предлагали Джан и Макс, но тут вдруг очутился перед ним этот человек. Чего стоила ничтожная дружба Джана и Макса против миллиона таких, как Бэкли?