Сын Архидемона. (Тетралогия)

Еще здесь был стеллаж с небольшим количеством книг и большим — видеокассет и компакт-дисков. Я принялся разглядывать названия и пришел в недоумение. Почти всю фильмотеку Ефима Макаровича составляла порнография.

— У, полковник, как вас развратила вся эта капиталистическая роскошь… — пораженно протянул я.

— Не подумайте дурного, товарищ Бритва! — замахал руками Щученко, выхватывая у меня кассету с двумя пухленькими блондиночками. — Ето я, значить, изучаю разложение вероятного противника, шоб быть в курсе положения дел. Ух, какая же хадость, какая же хадость! Вам ентого смотреть ни в коем случае не рекомендую. Запрещено партией и правительством, карается по законам военного времени.

— А вам можно?

— Мне можно, — кивнул Щученко. — Я, значить, старый политработник, закаленный в боях, труде и личной жизне. Я выдержу. Я усе выдержу. Пройду, значить, в одиночку через весь ентот похабный ад и не оплошаю. А воть ваши неокрепшие инопланетянские нервы могуть и дрогнуть при виде такого отвратительного капиталистического разврату.

— Так значит, посмотреть нельзя? — попытался отнять кассету я. — Ну хоть одним глазком?

— А зачем вам на енту хадость смотреть? — подозрительно прищурился Щученко. — Зачем, воть скажите? Хотите, значить, подро… бности узнать? Так там вовсе и не на что др… аматизировать, ето я вам гарантировываю! Срам один и похабщина! Отдайте сюды и не берите больше.

Решив не поднимать бучу, а просто подождать, когда полковник уснет, я перевернулся вниз головой и зацепился ногами за крюк в потолке. По идее, там должна висеть люстра, но люстры у Щученко нет — только ночник. Зато в подвале теперь люстра висит — Святогневнев наконец озаботился сделать себе в лаборатории верхнее освещение. Ему-то хорошо, а вот я лишился привычного места отдыха — раньше-то я всегда в подвале спал, в полном комфорте. А тут попробуй усни, когда внизу храпит товарищ полковник…

— А вы как тут вообще поживаете, Никита Сергеич? — спросил я ворочающегося Щученко. — Домой-то еще не надумали? Я могу вас переправить обратно, если хотите… хотя нет, сейчас не могу, меня же в правах ограничили. Зато Джемулан может. Попросить его?

— Нет, спасибочки, — сонно отказался полковник. — Дома и без мене есть кому о всемирной революции подумать, а тута без мене никак не обойдутся. Я, между прочем, недавно в КПЛО вступил!

— Это что за зверь?

— Коммунисты Петербурга и Ленинградской Области! — гордо расшифровал аббревиатуру Щученко.

— А почему Петербурга? — не понял я.