Сын Буйного

– По ее самочувствию. – не удивлен доктор моим вопросом, видимо интимная сторона жизни интересует не только меня, но и остальных пациентов. – И без фанатизма. В той позе, в которой ей будет удобно. И в постели тебя должны заботить только ее комфорт, желание, и возможности. Только на таких условиях я разрешаю своим пациентам возвращаться к половой жизни.

– Понял. – нервно затягиваюсь я. – Скажи мне, из-за чего с ней все это?

– Из-за стресса, – пожимает плечами хирург. – У нее был врожденный порок сердца, стресс спровоцировал ухудшение.

Боже, какой я дебил! Это только по моей вине она оказалась под ножом хирурга. Только по моей вине едва не умерла у меня на руках. Если бы я только знал… если бы я мог повернуть время назад.

А она ведь из-за этого замороженная всегда! Потому что понимала, что стрессовать нельзя, иначе… а я разбил ее броню, и вот… получил.

– Когда она придет в сознание?

– Сегодня вечером. Но она будет очень слабой, утром я решу, что делать дальше. – хирург откидывает бычок в урну.

– Давай, братан, птичку мою почини. Я уж в долгу не останусь – крепко жму ладонь.

Пару мгновений курю в одиночестве, а потом меня как торкнет! Ее сумка так и осталась валяться в погроме. Там небось телефон, кредитки, документы! Вот черт, надо поехать забрать это все.

Еду в ее кондитерскую. Осматриваю весь погром, что учинил с пацанами с утра пораньше. Сердце сжимается, от осознания того, что натворил с делом и здоровьем любимой женщины. Будто я не витрины и оборудование битой вдребезги разбил, а Киру, ее сердце…

– Жирный! – достаю трубку, пока не заел себя окончательно, – давай сюда бригаду подыщи, чтобы все лучше прежнего сделали. О чем я? Да о пекарне, что разнесли сегодня. Давай, чтобы все по высшему классу было. Зря раздолбили. Теперь исправить надо. Все, бывай!

Ее сумочка валяется за дверью. Прижатая створкой к стене. Наверно, поэтому никто не своровал. Поднимаю ее. Пахнет приятно. Своей хозяйкой.

Сумочка тут же начинает вибрировать. Телефон. Всматриваюсь в дисплей: Нина Григорьевна. Интересно, кто это?

– Да. – поднимаю трубку.

– Ой, простите, ошиблась. – раздается пожилой женский голос.

– Нет. Не ошиблись. – мрачно сообщаю я. – Вы кем приходитесь Кире?

– Я… я няня ее сына! Господи, что-то случилось? Что-то с Кирой Владимировной?! – обморочным голосом интересуется женщина.

– Вы сейчас с Арсением? – вместо ответа спрашиваю я.

– Да, я с ним… но у меня поезд. Господи, мы с ней договаривались, что уйду пораньше…

– Я сейчас приеду. – обещаю я.

– А вы кто? – догадывается спросить женщина.

– Я… отец Арсения. – ну а что сказать? Ведь я по-любому собираюсь его усыновить. Значит – отец.

Глава 41

Артур Буйный

Мчу на всех парах к дому Киры. Взлетаю на нужный этаж. Мне немного не по себе, а ну как сейчас малой заартачится и не пойдет ко мне. Смотрю на себя в зеркало лифта – м-да, злой, небритый, не выспавшийся, Бармалей и то красивей смотрится.

Жму на звонок.

– Кто там? – бдительно интересуется женщина.

– Отец Арсения. Мы с вами говорили недавно по телефону.

Дверь отпирается. Женщина недоверчиво смотрит на меня.

– Что случилось с Кирой Владимировной?

Я вхожу в прихожую, снимаю пальто.

– Ей стало плохо с сердцем. Ей сделали срочную операцию.

– Во, дела! – качает головой женщина. – Вроде же днем я ее видела, хорошо все было…

– Это случилось внезапно. – оправдываю я Киру.

– Понятно, да я знала, что у нее проблемы с сердцем. А как же теперь быть? У меня поезд через несколько часов. К дочери еду, – сообщает няня. – С Кирой Владимировной мы договаривались, она отпустила меня… Значит все отменять теперь?

Женщина растеряна не меньше чем я, ведь я думал, что малой пока с ней поживет, но видимо придется его сразу забирать.

– Я заберу сына, не беспокойтесь. – принимаю решение, и как-то в груди теплее становится от собственного решения.

– Как это, заберете? – соображает женщина, – Я вас совсем не знаю, как я вам ребеночка отдам?

Справедливо. Этого я тоже боялся. С другой стороны, было бы странно, если бы няня отдавала сына Киры первому встречному мужику, предъявившему на него права.

– Пусть Кира Владимировна мне позвонит, и сама скажет, чтобы я отдала вам Арсения.

– Она еще не пришла в себя после операции. – возражаю я. – Вот смотрите, это – ее сумка, – демонстрирую я небольшое кожаное изделие. – Я забрал ее, когда отвез Киру в больницу. Вот ее кошелек, кредитки и права на машину. Паспорт ее в хирургии, отдадут при выписке. А вот мой паспорт, – демонстрирую собственный документ.

Женщина недоверчиво изучает бордовую книжку, сверяет фотографию с моим лицом.

– Кте тям? – в прихожую выходит сам малой.

Тут же улыбаюсь как можно более дружелюбно, присаживаюсь на корточки, чтобы быть с ребенком на одном уровне, первым распахиваю объятья.

– Привет, сынок! Иди ко мне скорей!

Арсений застывает в нерешительности. Ну же, малой, не подведи! Сейчас признаешь меня, а потом и с твоей мамой легче договориться будет.