Сын Человеческий

Во дни земной жизни Иисуса Христа библейский канон полностью еще не был установлен; в него входили только Закон и Пророки, а третья часть (Писания) была присоединена к Библии лишь в конце I века. Тем не менее, новозаветная Церковь включила в свой канон и этот более поздний раздел. Таким образом, состав Ветхого Завета в христианстве и иудаизме оказался общим.

Возникает, однако, вопрос: почему ап. Павел говорил (Гал 3, 23–25) что после явления в мир Христа «стража Закона» теряет прежнее значение? Некоторые богословы стремились доказать, что «апостол язычников», имея в виду свои миссионерские цели, внес в богооткровенную религию чуждый ей дух и идеи. Анализ источников Павловой мысли не подтвердил этого взгляда. Апостол отнюдь не собирался порывать с ветхозаветной традицией и подвергать сомнению ценность Библии, но, будучи учеником Гамалиила, он разделял веру раввинов в «век грядущий», который с приходом Мессии сменит «век сей» (см.: прот. Смирнов А. Мессианские ожидания и верования иудеев около времен Иисуса Христа. Казань, 1899, с. 214;

Ringgren H.

Israelite Religion. London, 1966, p. 335).

Согласно ап. Павлу, старый синайский Закон был дан в виде системы повелений и запретов, поскольку являлся прежде всего воспитательным средством, «детоводителем ко Христу» (Гал. 3, 24). Закон лишь ставил «преграду» греху, не давая внутренних сил одолеть зло и приблизиться к Богу. Когда же наступил предсказанный Иеремией (гл. 31) Новый Завет, Бог даровал людям спасающую благодать через Иисуса Христа. Христос открыл путь к богосыновству, которого человек не мог достичь одним исполнением заповедей.

В полном соответствии с Ветхим Заветом Павел указывал, что основа праведности заключена не в Законе, а в вере, в безоговорочном доверии к Творцу. Именно эта вера сделала Авраама праотцем народа Божия (Гал 3,6–7). В Новом же Завете эта вера обращена на воплотившегося сына Божия.

Тот же ап. Павел утверждал, что вера без любви — «медь звенящая» (1 Кор. 13), между тем суть нравственных заповедей Закона заключена именно в любви человека к человеку.

Христиане, группировавшиеся вокруг ап. Иакова, Брата Господня, считали, что к крещению можно допускать лишь тех, кто формально принял иудаизм и соблюдает все его правила. Но тем самым они оказались строже фарисеев, которые не требовали этого от прозелитов (им было достаточно держаться только «Ноевых заповедей», Авод–Зара, 64 в; ср. Быт 9, 4). Апостольский собор в Иерусалиме отклонил требование консерваторов (Деян. 15, 1—29), предъявляемое к иноплеменникам. «Относительно же иудео–христиан предполагалось, что они по–прежнему будут исполнять закон Моисея» (Поснов М. История христианской Церкви. Брюссель, 1964, с. 67) [Показательно, что в тех случаях, когда языческие и иудейские обряды совпадали, христианские общины сохраняли ветхозаветные традиции. В частности, обрезание было древним обычаем Египта, и поэтому его не отменили в древневосточных церквах (у коптов, эфиопов, иаковитов).]

Ап. Павел следовал решению собора. Он выступал против тех, кто хотел навязать все ветхозаветные обычаи новообращенным из язычников, но отнюдь не зачеркивал сами эти обычаи (хотя стремился одухотворить их).

Утверждая, что Он пришел исполнить Закон, Христос не имел в виду простое выполнение заповедей. Слово πληρωσαι, употребленное в Евангелии (как и его арамейский эквивалент, происходящий от слова «mela»), имеет более емкий смысл: «наполнять», «восполнять», «давать полноту».

Ветхозаветный Закон дан в перспективе Обетования. После того как оно совершилось, Закон не отменяется, но получает через Мессию окончательную полноту. В частности, это находит свое отражение в переносе центра тяжести на этический смысл предписаний, хотя сами предписания не упраздняются для израильтян. «Кто, — говорит Христос, — упразднит одну из заповедей этих малейших и научит так людей, малейшим будет назван в Царстве Небесном, а кто исполнит и научит, тот великим будет назван в Царстве Небесном» (Мф. 5, 19).

Но, повторяем, Христос обращал главное внимание не на внешнюю сторону заповедей, а на их внутреннее содержание и на их нравственную природу (см. Мф. 15, 1–9). По выражению св. Григория Богослова, Он «убеждал восстать от буквы и последовать духу» (Слово, 37). Это особенно ясно видно из ответа Христа на вопрос о главной заповеди Закона и из Его наставления богатому юноше (Мф. 22, 34–40; Мк. 10, 19).