Сын Человеческий

Тот факт, что образы «огня», «геенны», «червя» взяты Им из иудейской апокалиптики, мало что поясняет. [84] Однако Христос не прибегнул бы к ним, если бы за ними не крылась определенная реальность. Слова об «изгнании во тьму» не подразумевают, конечно, пространства или «места», где пылает физический огонь. Этот символ, передающий атмосферу отверженности, содержит лишь намек на состояние вне Бога, вне света и истинного бытия.

Но главное: может ли Бог любви, возвещенный Христом, бесконечно карать за грехи временной жизни? Неужели могущество зла столь велико, что оно будет существовать всегда, даже тогда, когда «во всем» воцарится Господь? Впрочем, ведь наши нынешние понятия о времени едва ли применимы к вечности. Не обещает ли Слово Божие, что «времени уже не будет»?

Человеку пока не дано проникнуть в эту тайну. Но весь Новый Завет свидетельствует против той мысли, будто геенна — некая реальность, противоположная Царству. Она есть «смерть вторая», небытие, уход в ничто. «Жизнь» в эсхатологическом смысле слова есть только «жизнь вечная», Царство Божие.

Толкователи уже давно заметили, что притчу Христову о разделении на «овец и козлищ», на добрых и злых, нельзя понимать буквально, ибо грань между светом и тьмой чаще всего проходит через сердце одного и того же человека. Однако, чем больше в нем света, тем полнее сохранится его личность, после того как огонь Суда выжжет все нечистое. [85]

Величие человека как образа и подобия Творца в том, что он может стать участником созидания Царства. Когда победа над злом будет полной, тогда осуществится то, о чем грезили, чего жаждали и что приближали миллионы разумных существ. Все самое прекрасное, созданное ими, войдет в вечное Царство. Наступит эра сынов Божиих, которую лишь в отдаленных подобиях описывала Библия.

Однако уже и теперь, в этом несовершенном, полном ужаса и страданий «веке», сила и слава Грядущего могут быть обретены. Иисус говорил, что Его ученики увидят Царство еще в этой жизни. Оно пришло на землю в лице Сына Человеческого, в Его благовестии, в Его торжестве над смертью и явлении Духа.

Призывный свет Царства горит вдали, но в то же время отблески его рядом с нами: в простых вещах и событиях жизни, в радости и скорби, в самоотверженности и одолении соблазнов. Предчувствие его — в звездах и цветах, в весенней природе и золоте осени, в кипении прибоя и ливнях, в радуге красок и музыке, в смелой мечте и творчестве, в борьбе и познании, в любви и молитве…

«А Я говорю вам…»

Возможно ли, посильно ли для людей то, к чему зовет Евангелие? Ведь человек, даже полюбив идеал, часто не находит в себе сил подняться до него. Другое могучее притяжение владеет им, пригибая к земле; и человек служит Маммоне, носит на шее камень заботы, проводит отпущенные ему драгоценные дни, погрязая в мелочах. Ему более внятен голос того, кто искушал Иисуса в пустыне: он готов жить «хлебом единым», он требует чудес, он опьянен насилием. К Богу человек приходит с сердцем, полным корысти и себялюбия, и странно звучат над нашим мятущимся и заблудшим миром слова: «Будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен…»

Кто же может проложить путь к Царству? Кто подведет к нему человека?

В Ветхом Завете люди верили, что только Всемогущий творит невозможное. Когда Он пребывает среди Своего народа, Он очищает его, даруя ему духовные силы. Раввины называли это мистическое Присутствие Шехиной, незримым излиянием Божественного, приходящего в мир. «Если двое или трое собрались для изучения Закона, — говорили мудрецы, — Шехина обитает среди них». [86] Это была тайна, у порога которой останавливались величайшие мудрецы Израиля. Ведь близость Божия непереносима для человека. Только побеждающая все преграды любовь Сущего может соединять несоединимое.

Но вот люди слышат слово Иисуса Назарянина: «Где двое или трое собраны во имя Мое, Я там среди них…» [87]

Кто же Он, ставящий Себя на место Шехины Господней? Он называет Себя Сыном Человеческим, как нередко называли простых смертных, но при этом Сам Учитель ясно свидетельствует, что на Нем исполнились обетования пророков:

Блаженны очи, видящие то, что вы видите.
Ибо говорю вам:
многие пророки и цари
хотели увидеть то, что вы видите,
и не видели,
и услышать то, что вы слышали,
и не услышали. [88

]

Значит — Мессия? Долгожданный Утешитель Израилев? Однако может ли даже Мессия отпускать грехи, как делает Иисус? Может Он быть «выше Храма»? Почему называет Он Себя «господином субботы» и отменяет то, что завещали отцы и сам Моисей?