Сын Человеческий

Все видели, что Иисус проповедует «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи». В Капернауме с первых же дней жители города «изумлялись учению Его, ибо слово Его было со властью». Но откуда, спрашивали они, эта власть, превышающая авторитет признанных богословов и хранителей церковного предания? Как понимать Его слова: «А Я говорю вам…»? Каким правом отменяет Он постановления Торы и противопоставляет Себя ей?

Трудно заподозрить, будто мудрым, кротким, полным смирения и любви Учителем владеет пустое самообольщение. Что же в таком случае значит притязание быть «возлюбленным Сыном Отца»? Конечно, и всех верных Он называет «сынами», однако недвусмысленно дает почувствовать, что Его сыновство — иное. Иисус никогда не говорит «Отец наш». Он — единственный Сын и Господь Царства, нет человека, который стал бы с Ним наравне. Власть Его исключительна.

Все Мне предано Отцом Моим,
и никто не знает Сына, кроме Отца,
и Отца не знает никто, кроме Сына
и кому хочет Сын открыть.

Придите ко Мне

, все труждающиеся и обремененные,и Я дам вам покой.
Возьмите иго Мое на себя
и научитесь от Меня,
ибо Я кроток и смирен сердцем,
и найдете покой душам вашим,
ибо иго Мое благо и бремя Мое легко. [89]

Иисус не только Пастырь, но Он — дверь, врата, через которые входят овцы «малого стада», Посредник, или, как говорили в старину, Ходатай, связующий небо и землю. «Никто, — говорит Он, — не приходит к Отцу, как через Меня». [90]

Многие иудеи верили, что кроме Мессии–Царя явятся Мессия–Первосвященник и Мессия–Пророк. Иисус же соединяет в Себе всех трех: Он — и Провидец, и Служитель, и Царь. Он — Помазанник, владеющий всей полнотой власти.

Но почему тогда Он действует столь осторожно, почему скрывает от народа Свой сан, запрещая называть Себя Мессией?

Ученики переходили от недоумений к тревоге и от уверенности к сомнениям. Но любовь, глубокая человеческая привязанность и доверие к Учителю оказались сильнее всего. И они продолжали терпеливо ждать дальнейших событий…

Часть вторая. МЕССИЯ

Глава шестая. «НЕ МИР, НО МЕЧ» Весна 28 г.

«Жизнь Иисуса, — говорит Честертон, — стремительна, как молния. Это прежде всего драма, прежде всего — осуществление. Дело не было бы выполнено, если бы Иисус бродил по миру и растолковывал правду. Даже с внешней стороны нельзя сказать, что Он бродил, что Он забыл, куда идет… История Христа — история путешествия, я сказал бы даже — история похода». [1] И действительно, хотя Иисус часто вел жизнь странствующего проповедника, ученики не могли не чувствовать, что у Него есть некий план, подобно далеко идущему плану полководца. Он требовал от них решимости стоять до конца. Его Евангелие не имело ничего общего с мечтательным благодушием и расслабленностью.

Ныне — суд миру сему,
ныне князь мира сего извергнут будет вон. [2

].

Бой с демонскими полчищами, с царством зла будет нелегким. Против Мессии восстанут все безумства, все грехи и предрассудки, укоренившиеся в людях.

Думаете ли вы, что Я пришел дать мир на земле?
Нет, говорю вам, но — меч и разделение;
ибо отныне пятеро в одном доме будут разделены:
трое против двоих и двое против трех. [3

]

Иногда Учитель давал понять близким, с какой силой жаждет душа Его бури, которая начнет очищать мир:

Огонь пришел Я низвести на землю,
и как хочу Я, чтобы он уже возгорелся!
Крещением должен Я креститься,
и как Я томлюсь, доколе это не свершится! [4

]

В этих словах, как в отдаленных раскатах грозы, слышалось приближение Голгофы.

Целеустремленность Иисуса одновременно пленяла и страшила учеников. Впрочем, Его слова они истолковывали по–своему, думая, что Учитель намекает на революционный взрыв, за которым последует Его коронация в Иерусалиме. Поэтому они предполагали, что в ближайшее время Он перенесет Свою деятельность в столицу Израиля. А когда Иисус направился туда на Пасху, ученикам казалось, что от этого путешествия следует ждать многого, что настает день, когда Царство Божие будет «взято силой».