Сын Человеческий

Благодарим Тебя, Отче наш,
за святую лозу Давида, раба Твоего,
которую Ты дал нам познать
через Иисуса, Раба Твоего.
Тебе слава вовек.

Дидахе, IX.

Очевидно, что эта молитва как раз доказывает обратное тому, что хотели бы доказать мифологисты. Христос в ней назван “Рабом”, или “Служителем” Господним, наряду с царем Давидом, и, следовательно, Его почитали не только Богом, но и человеком, как Давида.

В качестве аргумента против того, что Иисус был реальным земным лицом, приводят и данные раннехристианского искусства. “Археология, — пишет один из мифологистов, — не нашла ни одного реального изображения Иисуса... Это несомненно говорит за то, что не было прототипа, не существовало той определенной конкретно-исторической индивидуальной личности, которую христианские художники и верующие могли бы в первую очередь как основателя и главу их секты фигуративно изобразить на стенах в местах своих религиозных собраний”[22].

Правилен ли этот вывод, сделанный из отсутствия изображений Христа, датируемых I веком?

Мы не имеем достоверных портретов многих выдающихся людей древности. Неизвестно, например, как выглядели Плиний, Тацит, Светоний и целый ряд других исторических деятелей I-II веков.

Необходимо принять во внимание и тот факт, что первоначально христианство распространялось в иудейской среде, где, как правило, были запрещены всякие изображения, кроме декоративных и аллегорических[23]. Характерно, что Хасмонеи и вождь восставших евреев Бар-Кохба, объявивший себя мессией, чеканили на монетах не свои портреты, как делали римляне и греки, а лилию, арфу или виноградную лозу.

В христианских катакомбах первых веков мы также находим преимущественно символические изображения Христа. Это либо пастырь с овцой на плечах, либо виноградная лоза, либо агнец.

Пастыря мифологисты обычно сопоставляют с изваяниями Гермеса, а слово “агнец” Древс умудрился связывать с индийским словом “Агни” и на этом основании выводит культ “бога Иисуса” из языческого поклонения огню[24]. Между тем очевидно, что катакомбная символика возникла позже книг Нового Завета и сама основывается на них. Так, образ Агнца иллюстрирует учение о Христе как Агнце Божием, гроздь винограда — слова Иисуса из Евангелия от Иоанна, а пастух с овцой напоминает о притчах, где Христос сравнивает Себя с “добрым пастырем”[25]. Сходство статуй Доброго Пастыря со статуями Гермеса объясняется отнюдь не тем, что христианство родилось из культа этого античного божества. Во-первых, у многих народов пастухи именно таким способом носили ягнят на плечах, а, во-вторых, перед нами не более как заимствование христианских художников у старых мастеров. Никто никогда не отрицал, что раннее церковное искусство выросло на античной почве. Но можно ли из этого делать вывод о заимствовании религиозном? Это было бы подобно попытке отнести, например, Людовика XIV или Суворова к античной мифологии только на том основании, что их нередко изображали в греческих и римских доспехах.

Когда же возникли первые “портретные”, несимволические изображения Христа? Установить это пока едва ли возможно. Ведь во время гонений христианские молитвенные дома неоднократно подвергались разгрому, поэтому многие фрески и статуи до нас просто не дошли. Известно только, что тот образ Христа, который стал общепринятым в иконографии (высказывалось предположение, что этот образ имел прототипом лик на Туринской плащанице) , появился около III-IV веков или несколько раньше[26]. Но даже если археологи и не обнаружат более древних изображений такого типа, это никак не может служить доказательством существования культа “бога Иисуса”.

Мы напрасно пытались бы найти упоминание об этом божестве в каком-либо справочнике по мифологии. И это вполне понятно. Ни античные тексты, ни археологические памятники ничего не говорят о боге Иисусе, который якобы почитался в дохристианском мире.

Нечто о “прототипах” Христа в мифах, легендах и истории

Поскольку изобретение нового бога потерпело неудачу, мифологисты продолжали отыскивать буквально по всему свету другие “прототипы” евангельского Христа. В первую очередь они использовали с этой целью античные мифы о страдающих богах, не упуская и случая сослаться на первобытные тотемы, фетиши и шаманов. Легкость, с какой проводили подобные аналогии, была поистине поразительной. Вспоминается знаменитая сцена на Патриарших прудах из “Мастера и Маргариты”, где самоуверенный Берлиоз “просвещает” Ивана. “Нет ни одной восточной религии, — говорит Берлиоз, — в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор... Поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного про египетского; Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Хаммуза, и про Мардука”.