Сын детей тропы (СИ)

— Чего мне бояться? Я, Анги Глас Богов, отдал жизнь служению! То, что ты говоришь, насмешка над богами, и в этом участвовать я не желаю! Соглашусь, значит, признаю, что верю в безрассудство богов. Довольно слушать эти речи, в петлю его!

Клура потащили по ступеням. Он упирался, рвался из чужих рук, крича:

— Я встану, вот увидишь! Встану и заставлю тебя пожалеть!

Бежать нужно было сейчас, но Нат всё так же стоял на коленях, лицом к мостовой, и не слышал, не видел ничего вокруг. Страж тянул его и не мог поднять.

— Гляди, а ведь он правда верит, что боги ему помогут, — пробормотал Йон, глядя только на помост, где Клуру на шею уже набрасывали петлю.

— Остановитесь! — взлетел над толпой женский голос. — Как вы смеете!

Люди расступились, не пытаясь задержать, и на площадь выбежала Ашша-Ри. Накидка сползла и больше не скрывала ни перьев в её волосах, ни полосы на лице.

— Как вы можете! — гневно вскричала она, обращаясь к ним всем — к стражам и храмовникам, к горожанам, к Анги Гласу Богов, так и застывшему со вскинутой ладонью. — Вы, знающие матерей! Что вы устроили в божьем месте? Так нельзя! Если боги сегодня плачут кровью, то из-за вас!

— Уходи отсюда! — зарычал Клур, пытаясь освободить руки. — Пошла вон! Убирайся!

Но она, не слушая его, взлетела на помост, обойдясь без ступеней. Толкнув, сбила с ног опешившего стража. Второй опомнился, но тут же и отступил подальше от блеснувшего ножа. Сам был без оружия — оно не требовалось, чтобы удерживать связанного пленника — и связываться не пожелал.

Однако нож предназначался не ему. Охотница поддела верёвки на руках Клура, рванула их.

— Что уставились? Взять её, взять! — завизжал старый храмовник, указывая рукой, и на губах его выступила пена. — Взять её, бесчестную!

— Нат! — позвал Шогол-Ву. — Поднимайся, ты должен подняться!

Он толкнул упавшего ногой, но тот лишь застонал.

К помосту спешила стража. Они поняли наконец, что дочь детей тропы не поднимет против них оружия в этом месте, и набросились всем скопом. Клур отшвырнул одного — тот, коротко вскрикнув, упал, цепляясь за висящих мертвецов. Ударил второго, и тот, запрокинув голову, рухнул с помоста спиной вперёд.

Но петля на шее держала, как цепь, и не дала уклониться. Ему заломили руки, повисли по двое, трое — теперь он едва стоял. Ашшу-Ри схватили и грубо поволокли прочь, как жестом велел старик.

Она извивалась всем телом, лягалась и кричала:

— Вы гнилое племя, племя трусов! Вы предаёте своих вождей, предаёте богов! Пойдёте на любую подлость, чтобы спасти свои жалкие жизни! Вы всё равно умрёте, — все умрут, но вы умрёте подлецами!

— К храму её, повесить на балке! — воскликнул старик. — Её первую, и заставьте её замолчать!.. Все, кто не верил, что Чёрный Коготь пал так низко, уверьтесь: мои слова не лживы! Вот она, женщина из выродков, с которой он делил постель, не обойдя храмы! Убийцам и осквернённым не место среди людей, так пусть она висит в петле, а он — он пусть смотрит, а после отправится за ней!

Клур дёрнулся, разбрасывая стражей, но забыл о верёвке, наброшенной на шею. Она не причинила вреда, но удержала, и пока пытался снять, его схватили опять.

— Я запомню каждого, кто коснётся её хоть пальцем! — прорычал он. — Каждого, и каждый мне ответит! Сделайте, как я сказал: повесьте меня, и пусть боги дадут знак!

— Почему тебя, а не её? — с подозрением спросил старик. — Что за хитрость ты прячешь в рукаве, Чёрный Коготь? Пусть умрёт она, а боги, если им так угодно, её вернут — я приму этот знак. Я сказал!

Верёвку перебросили, и петля была готова. Ашша-Ри билась, но её подтаскивали ближе.

Нептица зашипела, и стражи выставили цепы, отгоняя её. Она кружила медленно, но подойти не могла. Пёс рычал, держась в стороне.

— Ашша, не стой! — закричал Клур. — Сражайся, ты можешь! Беги!

Она лишь вскинула голову, посмотрела на него и больше не отводила взгляд.

Братья Йокеля давно уже забыли о пленниках, и те могли уйти у них из-под носа. Могли бы, только Нат стонал, не в силах подняться. Ни оставить его, ни далеко сбежать со связанными руками Шогол-Ву не мог.

Упав на колени, он пытался дозваться, но Нат будто не слышал.

Кто-то ещё бросился из толпы к храму. Схватив одну из фигурок, забытых каменотёсами, метнул — и страж охнул, хватаясь за голову. Кровь просочилась между пальцев, потекла.

То была дочь леса.

— Ждёшь, что тебя убьют, как зверя! — закричала она охотнице. — Божье место? Это люди так решили, не боги, так какое же оно божье! Сами люди не боятся его осквернить, так чего ты боишься? Дерись!

В это же время одно из тел, болтавшихся в петле, сорвалось, с грохотом ударилось о помост и, соскользнув с края, упало на мостовую, изогнувшись неловко. Стражи, державшие Клура, на миг отвлеклись, и он, стряхнув их руки и освободившись от верёвки, спрыгнул вниз.

Ещё одно тело покачнулось, раскручиваясь. Перед тем — уже было слышно — просвистела стрела. Мелькнула вторая, и мертвец упал на промокшие доски.