Сын детей тропы (СИ)

Он замер. Шогол-Ву прислушался, но только рогач всхрапывал, потрескивала жаровня, нептица вычёсывала перья и шептал ветер в высоком окне.

— Голоса! — тревожно сказал человек. — Много. Они что, уже несут мертвецов? Я думал, к ночи, не раньше. А может, дым заметили?..

Запятнанный поднял ладонь, призывая его молчать. Послушал ещё.

— Людей нет. Ты ошибся.

— Да как нет!.. Вот, вот, заговорили все разом. Тебя, может, по голове били и слух отшибло?

Человек поднялся торопливо, прошёл к двери. Отворил, сунул нос в щёлку. Долго стоял.

— И правда никого, — наконец, согласился он. — Ветер, что ли, гудит в ветвях. Башка ещё сегодня тяжёлая, как бы снова не жар…

Он тряхнул головой, постоял, нахмурившись, и вернулся. Ему пришлось обогнуть нептицу — та подошла, чтобы тоже поглядеть.

— Не стой на пути, тварь, — сказал человек беззлобно. — Эй, хочешь послушать, как мы тебя спасали? А чего ты, к слову, в доме застрял, а? Правда, что ли, Свартина вернулся прирезать?

— Я не трогал его. Может, ты задел ножом, когда снимал камень?

— Ну, знаешь, так задеть, чтобы он к ушам богов отправился, и не заметить — это кем быть надо? Его смерть не на моей совести. А нечисто тут что-то, друг мой Шогол-Ву. Вся площадь гудела, выродок виноват. Будто и видели тебя, и нож твой… И с петлёй спешили, Вольду знать не дали. Я думал, его дождутся сперва, брат как-никак, имел право с убийцы Свартина ту цену спросить, какую счёл бы нужной. Клур Чёрный Коготь сам решил, и, видно, не страшило его, что скажет на это Вольд.

Человек подбросил хвороста в жаровню, ополоснул руки и взялся за полотно.

— А может, хотел тебя быстрее убрать, — задумчиво добавил он. — Чтобы ты Вольду чего лишнего не сказал. А что ты мог сказать?

— Что не убивал.

— Что не убивал, хм… Любой так бы и сказал, если б попался. Но если не ты, то кто? И зачем?

Он помолчал ещё немного, ловко и бережно накладывая повязку. Подвернул край полосы, оглядел, что получилось.

— Ну, что бы там ни задумал Чёрный Коготь, не наше дело. Уберёмся отсюда, и пусть Разделённые земли хоть огнём горят. А всё-таки дело нечисто.

Он хмыкнул, завязывая горшочек с мазью.

— Поняли мы, значит, что ты попался. Медлил чего?

Шогол-Ву промолчал.

— Ясно, время нам выгадывал. Боялся, что дикая баба далеко не уковыляет. Вот хотел бы я понять, что у таких, как ты, в башке. Она ж слова доброго тебе не сказала. Оставил бы её стражникам, а мы б за это время ушли. Уже, может, награду бы получили! А этой поделом. Нет, себя не пожалел, и чего ради? Она-то вот не спешила тебя выручать.

Человек растянул сумку, заглянул, достал куртку, свёрнутую плотно. Мазь уложил на дно.

— Зверь твой всполошился, всё бился в дверь, когда ты не вернулся. Баба к дороге сходила, послушала, что стражи говорят. Ну, сказала, смерть в самый раз для порченого. Как ты помнишь, друг мой Шогол-Ву, упрашивал я её на коленях и со слезами. Уж поверь, двадцать жёлтых за такое отдать не жалко… Во, натягивай, пока не околел.

Он встряхнул куртку, стёганую, с оком на груди, подставил рукав, помог найти второй. Придержал сзади, чтобы повязки не съехали.

— Мы думали через ворота тебя вывести. Ну, то, что от тебя останется. Если дело совсем плохо, тут, уж прости, я с бабой был согласен, что лучше стрелу в сердце. А тебя и покалечить толком не успели, так спешили повесить. Я нарядился стражем, руку ради тебя порезал — во, рожу кровью перемазал, тварь эту взял и к воротам. Смотрите, кричу, кто попался. Ну, эти, ума нет, навстречу сунулись, баба их и уложила. Я думал, тварь переполох поднимет, а мы под шумок тебя под руки и бежать. И рогачи наготове стояли, и дозорных с дороги убрали…

— Ты хотел принести зверя в жертву?

— Ох, тоже мне, жертва. Ты ещё скажи, если бы выбор дали — жизнь зверя или твоя — ты выбрал бы его!

— Зверя послал Двуликий.

— Да сказал бы я, кто его послал!.. Как сорвалась эта тварь у меня с верёвки, да как метнулась в проулок — веришь, давно я таким злым не был! Пришлось на ходу выдумывать, что дальше. Ты ещё смекай: мы ждали, пока ударят в колокол, и ещё чуток, чтобы у ворот случайных людей не было, стража только. И вот откуда нам знать, может, мы туда, а остальные уже обратно, и ты в петле болтаешься.

Человек развёл руками.

— Я ещё, друг мой Шогол-Ву, думал наперёд. Ну, уведём тебя, а дальше? Во, на бегу в лавку завернул, прихватил, что нашёл. Куртку со стража слупил. Баба и не подумала бы, а ты б по пути от ран и холода издох. Очень ты мне должен быть благодарен. Ну?

— Я благодарен.