Сын двух отцов. Падение

Мать не знала, что сказать. Ей хотелось поведать совсем другое, предостеречь дочь от той боли, которой, скорее всего, обернётся её любовь. Но говорила она совершенно иное.

– Матушка, я не знаю грамоты и рада, что не тратила на это своё время. Стоя перед образами, я молила Господа, чтобы он послал мне любовь, и он послал её мне. Это воля Господа, что князь Святополк остановился именно в нашем доме.

– Малгожата, – проговорила мать, – как я хотела бы порадоваться вместе с тобой! Порадоваться тому, что Господь послал тебе любовь. Но мне кажется, он испытывает тебя. Святополк женат.

– Так его жена почти умерла или уж, что точно, лишилась рассудка.

Пани Малгожата тяжело вздохнула и села рядом с дочерью. Ей тоже очень хотелось бы, чтобы наивные желания её девочки могли осуществиться. Какая мать не пожелала бы своей дочери судьбы княгини!

– Послушай меня, дочь. Князь Святополк может тебя любить, может иметь от тебя детей, но никогда не сможет вступить с тобой в брак. Времена, когда князья брали в жены девиц из благородных семей, давно прошли. Я, хоть и неграмотная, скажу, что думаю. Таких времён никогда не было. Это просто выдумки. Раньше, когда ещё свет истинной Христовой веры не воссиял на землях славян, то, бывало, князь нарекал простую девушку своей       женой. Но счастье такой женщины было коротким.

– Сейчас всё изменилось. Да и какой Святополк князь! Он просто изгнанник, которого мой дядя приютил под своей крышей.

– Нет, Малгожата, – со вздохом ответила мать, – он князь и до самого своего последнего вздоха им останется. Он будет бороться за Киев, и ты ему в этой борьбе будешь только мешать. Не старайся зря и не разрывай себе сердце и душу.

Малгожата посмотрела на мать почти с ненавистью. Ну почему её глупая мамаша вечно всё пытается сломать! Почему я должна её слушать? Она, верно, просто завидует.

– Нет, – почти закричала Малгожата, – ты, матушка, во всём неправа. Князь Святополк назвал меня красавицей, и это значит, что я ему приглянулась. Коли он позовёт меня с собой, то я с ним и на край света пойду. Я смогу всегда поддержать его, всегда быть рядом с ним.

– Малгожата, – хлопнув дочь по щеке, сказала мать, – я сделаю всё, чтобы не позвал. Коли потребуется, на колени перед ним стану, но упрошу, чтобы он не ломал твоей судьбы!

– Злобная крыса, – крикнула Малгожата, прижав руку к щеке, – ты просто завидуешь! Зависть – вот что тебя гложет! Ты всем завидуешь. Княгине Рыксе, мне, покойной бабушке.

– А ты неблагодарная…, – пани Малгожата покраснела, стараясь подобрать наиболее подходящее ругательство, но не нашлась, что сказать. Лишь через несколько мгновений она продолжила. – Ты правде в глаза посмотрела и мне на правду указала. Возможно, я завистлива, но ты глупа. Не делай того, что сломает твою жизнь.

После этого разговора Малгожата, дочь пана Загребы, словно потухла. Ещё несколько дней назад в своих мечтах Малгожата представляла себя княгиней. Она представляла, как много лет спустя приезжает в земли, откуда уехала девицей. У неё было много детей, и матушка, видя её, плакала от умиления и говорила, что она, конечно, не считает грамоту необходимой, но рада тому, что все её внуки ею владеют. Много подобного навыдумывала юная Малгожата.

Глава 4

Зима ещё по-прежнему была хозяйкой в киевских землях, но все уже ждали весну. Воевода Будый поправлялся. Раны его уже затягивались, и он готовился поскорей занять место рядом с князем Ярославом.

Пестун князя понимал, что со взятием Киева борьба не закончилась. Много ещё сыновей князя Владимира Красное Солнышко желали порататься за старшинство на Руси. Из всех них больше всего беспокоил старого воеводу не кто иной, как князь Мстислав, который после смерти князя Владимира остался править в Тмутаракани.

– А ну принеси мне шубу, – приказал воевода Будый челядину, который прислуживал ему.

Челядин поклонился пестуну князя Ярослава и вскоре принёс шубу.

– Чего стоишь и держишь её в руках, словно не разумеешь, что с ней делать? Натягивай её.

Челядин, пожав плечами, стал натягивать на себя шубу. Воевода Будый побагровел и с силой ударил его в грудь.

– Ты что, морда гнусная? На меня натягивай, не на себя! Ты за какие такие заслуги на своё худородное, можно сказать, собачье тело мою шубу натянуть решил? Ты, видно, умом не шибко блещешь.

Челядин свёл брови и опустил глаза вниз, стягивая с себя шубу и принимаясь надевать её на Будого.

– Понежнее, пёс шелудивый! Я, между прочим, можно сказать, в дружине Одина побывал, – Будый сплюнул и продолжил, – я хотел сказать, с того света воротился. Думаешь, я тебя прошу шубу надеть от лени? Я, между прочим, даже на смертном одре о государстве помышляю, о его благосостоянии, не то что ты. Тебе лишь бы своё брюхо насытить да жизни порадоваться.

Одевшись, Будый направился прямиком в княжеские палаты. Ярослав, увидев своего пестуна, был неслыханно ему рад и поспешил навстречу.

– Ну вот ты и оправился от раны! Глядишь, скоро уже на коне ездить будешь.