Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

========== Глава 7 ==========

После этой беседы, которая потрясла мое существо до основания, я мог думать только об одном - как много человек знает о том, кто такая бабка Поликсена. Знает ли об этом Тураи, ее муж-египтянин? А Исидор?..

С Исидором я решил поговорить через пару дней, когда пришел в себя. Тем более, что мой новый и первый друг заметил мое странное поведение.

Вечером я зазвал Исидора на крышу дома - мы любили прохлаждаться там, как делали многие коптосцы, спасаясь от духоты; и нам нравилось обозревать город сверху. На крышу можно было попасть по лестнице, ведущей изнутри - из столовой.

Младший сын Поликсены пошел со мной без вопросов; но насторожился, как в былые дни. Когда мы оказались на крыше, еще хранившей дневной жар, Исидор сразу же воскликнул:

- Что случилось, Питфей?

Несколько мгновений я боролся с собой - ведь бабушка строго наказала мне не болтать об этом с посторонними! А потом я спросил:

- Ты знаешь, кем твоя мать была раньше?..

В глазах юного египтянина на мгновение отразилось смятение; он вскинул руку, словно бы отгораживаясь от меня. И я понял - Исидор знает.

- Отец записал повесть матери, когда приехала в Коптос к нему и ко мне, - сказал мой друг. - Сначала я услышал эту историю из ее уст, когда был маленький, а потом прочел все сам.

Я изумился еще больше.

- Госпожа Поликсена приехала к вам из Ионии? Вы не жили вместе… пока она…

- Пока она была царицей? - закончил Исидор; и усмехнулся. - Ну конечно, нет! Ведь тогда меня захотели бы убить враги ее престола… я же был ее наследником!

Он неожиданно шагнул ко мне и сжал мою руку.

- И ты тоже ее наследник и царевич, теперь ты об этом знаешь. Так что молчи, экуеша!

До сих пор мне такое даже не приходило в голову. Конечно, я был еще мал. Но потом я спросил, опять удивившись:

- Какой же я наследник, если бабушка больше не царица?

- Тише ты!..

Исидор сверкнул черными подкрашенными глазами.

- Молчи об этом, - повторил он, прижимая палец к губам. - Лучше, если никто, кроме нас, не будет знать о нашем прошлом. Вокруг хватает пожирателей падали!

Я уныло кивнул. На смену окрыляющему чувству величия пришло привычное чувство отверженности. Но я был рад, что мне все же не придется хранить эту тайну в одиночку.

Я смог не проговориться об этом больше никому; и даже матушка не узнала, о чем я беседовал с бабкой Поликсеной. И без всяких предостережений я понимал, что отцу тем более нельзя проболтаться. Я быстро учился скрытничать и лгать… как лгали мне взрослые.

Однажды Эльпида сказала мне, что отец прислал письмо - он направится в Коптос через пять дней, когда господин Ашшур завершит свои дела в Мемфисе. Время до отъезда полетело вдвое быстрее: теперь мне гораздо жальче будет покидать этот чужой город…

Еще до получения письма Никострата я начал заниматься вместе с Исидором - он охотно учил меня египетскому языку и даже пытался учить иероглифике; но изъясняться рисунками для меня было еще слишком сложно. Мы с Исидором сперва хотели переписываться на греческом языке… а потом оба сообразили, как это будет неразумно. Ведь бабушка со своим господином Тураи не просто так поселились на самом краю египетской земли, по соседству с пустынями! Нет: мы не сможем слать друг другу весточки - только ждать новой встречи.

Потом приехал отец. Я испытал при виде Никострата испуг, и облегчение, и вину. Как он счастлив был обнять Эльпиду и Гармонию, и свою мать-царицу - и знать не знал, какие перемены случились тут в его отсутствие!

После любимых им женщин Никострат пожелал видеть и меня; и меня он тоже приласкал. А я смотрел в его искрящиеся радостью серые глаза и думал - стал бы этот спартанец так вести себя со мной, знай он, о чем мне рассказали за его спиной?..

Но я, конечно, промолчал. А когда отец отдохнул с дороги, матушка устроила для него и для всех домашних Поликсены праздник: вернее сказать, представление.

Пока Никострат сопровождал сирийского торговца, Эльпида продолжила со мной занятия музыкой, так же, как с моей сестрой: мы захватили с собой кифару, а лютня у бабушки в доме была, как и египетские тамбурины и систры*. Порою мы упражнялись вместе, аккомпанировали и подпевали друг другу, но чаще мать занималась с нами по отдельности.

В этот раз мы выступали перед отцом, будто перед почетным гостем. Вначале пела мама, - о миртах и розах Афродиты и любовной тоске, - а я аккомпанировал ей на лютне; а потом мы поменялись местами. Я исполнил гимн Аполлону под музыку матери.

Это были дивные мгновения - меня слушали все, и мой отец, и хозяева дома, и Исидор: и я чувствовал, что они забыли о себе, глядя на меня, так же, как прежде забывались гости под воздействием чар Эльпиды. А потом мне хлопали все - и отец тоже.

Я поклонился им, как делали приглашенные артисты на пирах. Я сиял от счастья. Да, в этом я был талантлив, и более, чем моя сестра!