Сын епископа. Милость Келсона

Там уже знали о продвижении армии Кассана на севере и готовились встретить ее. Меарские партизаны засели в Ратакрине сразу же после первой оттепели, и линии их пикетов и яркие шатры лагерей сверкали, как экзотические цветы, среди свежей зелени окружавших их лугов. Обуянные старой мечтой о суверенной Меаре, возможно, даже о восстановлении власти над Кирни и Кассаном, они продержались зиму, прежде всего в ожидании военной поддержки от церковников, а когда до них дошла весть о захвате в плен и убийстве принцессы Сиданы и ее брата, число их увеличилось во много раз; из северных крепостей Кастлеру и Киларден и из расположенных далеко на западе Лааса и Клума подошли новые силы. Пришли также люди с центральных меарских равнин, с гор на востоке; даже с дальнего юга, из Коннайта. К тому времени, когда они узнали о выходе в поход Келсона, перед воротами столицы Меара раскинули лагеря более двух тысяч человек.

Их ряды пополнились еще и за счет трехсот коннаитских наемников: это был роскошный дар самозванного примаса Меари, Эдмунда Лориса, прежнего архиепископа Валорстского, — он мог позволить себе быть щедрым, поскольку, если бы вся эта авантюра удалась, он бы выиграл для себя Кэйтрин, хотя и на духовной, а не мирской почве.

И даже если Лорис платил наемникам серебром, украденным его прихвостнем Лоуренсом Горони из сокровищницы Валорета, то какое до того было дело Меаре? Если Келсон Гвиннедский несправедливо лишил Лориса его поста, — что может быть справедливее, если Лорис использует имущество своей бывшей епархии для отражения Келсона и восстановления своих законных прав?

Лорис также призвал на службу и других, прежде служивших Гвиннеду: это были Григор Дални и Вильям дю Шанталь, соседи предателя Брайса, барона Трурила, — и едва ли это могло обрадовать Келсона. Были тут и другие, не такой завидной репутации: пограничник Тибальд Мак-Эрскин, Кормак Хамберлин и Тиган О'Дайр — настоящие бандиты, все изгнанные из Гвиннеда отцом Келсона, — но они привели в Меару людей своих кланов, хотя и руководила ими простая алчность, поскольку им была обещана доля в добыче, да к тому же они рвались отомстить Халдейнам.

Итак, все они собрались, по тем разнообразным причинам, которые увлекают мужчин на войну, и теперь готовились начать рискованное предприятие, которое либо освободило бы их от власти Халдейнов, либо ввергло бы их в зависимость на много поколений вперед. И когда в тот нежный майский день солнце приблизилось к зениту, солдаты заняли позиции перед воротами Ратаркина и ждали появления своей королевы; знамена полоскались на легком ветерке, дувшем со стороны ближайшего озера.

Все было готово к встрече королевы. Сразу за воротами, в тени белого шатра с откинутыми боковыми полотнищами, был воздвигнут алтарь, для того, чтобы провести службу, аналогичную проведенной несколько дней назад в Ремуте, — ради победы Меары. Священники, собравшиеся сейчас в павильоне для мессы, предыдущую ночь провели в лагере, выслушивая исповеди. И они знали, что солдаты верят: Бог на их стороне.

Вскоре должен был прибыть архиепископ, чтобы подтвердить эту веру — Эдмунд Лорис, который намеревался отправиться в бой вместе с армией Меары и сам командовать своими епископскими новобранцами и яростными коннаитскими наемниками. Его главнокомандующий и первый помощник, монсиньор Лоуренс Горони, уже скакал вдоль шеренг, ободряя и благословляя солдат, отдавая последние инструкции офицерам и лордам, которые явились, чтобы сражаться за свободу своих земель.

По другую сторону ворот мятежные епископы, поддержавшие Лориса, ждали, когда из эскорт меарской королевской семьи отправится из епископского дворца к павильону, — епископы Кешиена и Баллимара, довольно молодые люди, совсем недавно поклявшиеся повиноваться преемнику Лориса на посту епископа Валоретского, Брадини и четверо странствующих епископов: Мир де Кирни, Гилберт Десмонд, Раймер де Валенс, а также Калдер Шиильский, — дядя Дугала Макардри. К концу дня лишь они, с небольшим гарнизоном, должны были остаться в тылу, чтобы охранять свою царственную леди и ожидать сообщения о поражении Халдейна.

В самом же Ратаркине самозваная королева Кэйтрин Меарская встретилась с остатками своего рода и их лидерами, чтобы провести последнее совещание перед тем, как отправиться на мессу на открытом воздухе. Кэйтрин пригласила всех в большую гостиную в доме епископа, где всю прошедшую долгую зиму собирался ее двор. Однако этим утром все выглядело почти по-домашнему, без особой официальности.