Сын игромана

Собственно, от нее требовалось составить список, а отнести его могли дети, уже занимающиеся в секции восточных единоборств. Но дело было глубже: недавно возникла необходимость личного присутствия Людмилы Викторовны на этих занятиях, причем так, чтобы саму ее никто не видел. На руководителя секции поступила жалоба от одной из бабушек: якобы на занятиях карате детей принуждают к идолопоклонству. Учительская невозмутимость Людмилы Викторовны оказалась подвергнута испытанию, это надо же до такого додуматься!.. Скорее всего, бабушка слишком эксцентрична, делает странные выводы из каких-то обычных обстоятельств. Но раз есть сигнал, дело требует проверки. Это долг учителя – разобраться, не испытывает ли психика детей какого-то вредного воздействия. Вот Людмила Викторовна и отравилась сама посмотреть, что там у них за идолы…

Она надела свой уже не новый плащ, обернула шею неброским бежевым шарфиком, почему-то говорящим об ее профессии. Потом положила в сумку список пятиклассников, рекомендованных в секцию восточных единоборств, и вышла из школы в клубящийся сумерками осенний вечер.

18

На станцию Тимку провожала бабушка. Они шли под мелким дождем без зонта, которого у нее в доме не было. Да ведь и руки у обоих заняты: Тимка нес свой портфель, она – корзинку с гостинцами, которые посылала с внуком в Москву. В корзинке лежал сверток пирожков, банка соленых огурчиков и свежие куриные яйца в решете.

Свободной рукой Тимка держался за шершавую бабушкину ладонь. Казалось, от нее исходит какая-то печальная твердость, суровая жизненная сила. Ощущение этой ладони словно говорило Тимке: напастей-то много, да мы духом не падаем. Коли мы духом падем, как же нам тогда все напасти в пользу перемолоть?

– Бабуль, а почему ты не едешь со мной в Москву? – спросил Тимка.

– Живность, милок, не пускает. Кошка хоть мышей половит, а козу да кур некому поручить. У Шуры своих дел полно…

– А ты Лизавете поручи! – подсказал Тимка кандидатуру другой соседка.

– Эк ты скор – Лизавете! У нее в грудях ломит, еле дышит. Да и вообще – у каждого свои заботы, милок…

– А вот если бы твоя дочка так рано не умерла, она б сейчас тебя заменила, – неожиданно для себя сказал Тимка.

– Вот ты о чем… Твоей мамке только годок сравнялся, когда моя дочка померла. Так я ее, Иринушку, и вырастила без отца-матери…

– А почему без отца? А где тогда был мой дедушка?

Тимке вспомнилось, как молодая бабушка с фотографии просила его «разыскать заодно и деда», которого он вообще не знал. Оказалось, что и бабуля ничего о нем не знает:

– Не видала я его никогда, дедушку твоего… ни до ни после… вроде как и не было его вовсе.

– Странно все в жизни получается, – вздохнул Тимка. – Я раньше не замечал, а оказывается, все странно…

– Это оттого что взрослеешь, – пояснила бабушка. – Раньше просто рос, а теперь вот начал взрослеть. Взрослость, она с первой напасти жизненной начинается…

Впереди показалась станция. Сегодня здесь было не так уныло, как в день тимкиного приезда. Дождь вдруг кончился, по лужам пробегали солнечные зайчики, словно в морщинках старушки-платформы дрожала еще неуверенная после слез улыбка. Бабушка освободила руку и вынула из-за пазухи маленький белый сверток.

– Вот я для тебя припасла. С собой увезешь…

– Что это? – спросил Тимка.

– Так и порешили мы с твоей матерью: отдать тебе, когда повзрослеешь. Теперь, гляжу, пора.

Она развернула сверток. В белой тряпице лежал довольно большой металлический крест на цепочке.

– Им тебя и крестили… Я сразу хотела надеть, а мать твоя не дала: маленький еще, того гляди, цепкой задушится… будто крестом кто когда душился, – усмехнулась она. – А еще говорит: тяжело ему будет головку поднять. Ну, а теперь небось голову удержишь…

– Надень мне, – попросил Тимка.

– Для того и взяла. Ну-ка стань равно…

Плохо гнущимися пальцами бабушка обвила Тимкину шею цепочкой и заправила крест под ворот, к самому телу.

– Он золотой? – почему-то шепотом спросил Тимка.

– Золотой, милок, хотя медный. Все кресты золотые.

– Ты специально дала его мне перед тем, как я пойду за папой в компьютер?

Бабушка в сердцах покачала головой:

– Не знаю я ваших дел: куда там можно пойти, как себя потерять! Знаю только, что крест от всякой напасти защита. Вот и носи его не снимая, он везде тебя сохранит…

Тут уже зазвенели провода: от предыдущей станции шла к Москве электричка. Да и бабушка, если бы могла что-то добавить, сделала бы это без лишних просьб. Наступило время прощаться. Крест непривычно холодил под рубашкой, словно Тимка нес спрятанное на груди оружие.

19