Сын императрицы

Насколько судил Лексей по рассказам матросов, офицеры на кораблях нередко относились к нижним чинам безжалостно и порка, о которой упомянул этот мичман, была еще не самым страшным наказанием. Протягивание под килем, купание с реи, подвешивание на мачте и еще многое другое, опасное для жизни, могло прийти в больную голову такому начальству. Встречались и нормальные командиры, как на кораблях экспедиции, но они считались редкостью, потому матросы ценили их и радовались, что им повезло. Та ситуация, что складывалась сейчас именно с ним, представлялась неоднозначной. Одетый в форму матроса, он не имел права на оправдание, не говоря уже об обжаловании - любой старший чин мог наложить взыскание, даже без всякого основания. Но как офицер, причем в присутствии знавших о нем матросов, не мог оставить без ответа прозвучавшее оскорбление:

- Господин мичман, позволю себе представиться: - прапорщик Ее Императорского Величества кавалергардского полка Бобринский, честь имею! Нахожусь на корабле капитан-командора Малагина Федора Степановича 'Архангел Михаил' - можете осведомиться у него обо мне. Не требую от вас извинений - форма матроса могла ввести в заблуждение. В дальнейшем настаиваю на соблюдении офицерской чести!

Мичман явно принял лишнего - не вник в сказанное Лексеем и продолжил в том же тоне:

- Какой еще прапорщик, сучий потрох..., - и тут же замолк, получив чувствительный удар локтем от второго офицера, стоявшего рядом и все это время хранившим молчание. Тот, по-видимому, сохранил здравый ум и сообразил - к чему может привести афронт собутыльника, - произнес примирительно:

- Прошу не держать зла на Одоевского - перебрал анисовой. Я мичман Корневой, также с корвета 'Святой Георгий'. Если будет у вас время, то приглашаю завтра на офицерское собрание - мы собираемся дважды в неделю в гостевых апартаментах портовой администрации. Посидим за столом, замнем это недоразумение. Нам еще долго быть здесь и лучше, полагаю, в мире, чем в ссоре. Как вы, согласны?

Вот так, можно сказать, с курьеза, состоялось знакомство с рассудительным и толковым офицером, перешедшее в долгую дружбу. Иногда, когда судьба и служба сводили их вместе, вспоминали этот эпизод. Василий Корневой со смехом рассказывал слушателям: - Представляете, выходим мы с Семеном из кабака, немного навеселе, а перед нами стоит матрос в форме, глаза на нас пялит, а на ногах - туземная обувь! Семен стал его отчитывать едва ли не матом, а он оказался вовсе не матрос, а офицер гвардии! Должны понять наше состояние, уж думал - без дуэли не обойтись, но, - слава богу! - Лексей сохранил благоразумие, а Семену я помог заткнуться...

Глава 6

В Петропавловске Лексей нашел себе занятие - уходил в сопки и слушал природу. Иногда пропадал на несколько дней, ночевал в попадавшихся на пути стойбищах, а потом шел еще куда-то. То чувство окружающего мира, проявившееся в море, теперь звало познать все многообразие живой и неживой среды. Некое ощущение каких-то явлений, которое было вначале, переросло в зрительное представление в его сознании. Закрывал глаза и все равно видел облака на небе, снег вокруг, очертания пока неведомых существ. Не раз встречал животных обитателей этого края - оленей, медведей, волков, рысь, - чувствовал их заранее, на большом расстоянии. Старался избегать, но если не удавалось, то не боялся идти им навстречу, а они его не трогали, сами уходили в сторону.

Запомнился первый опыт, когда Лексей не обратил внимание на подобное чувство и неожиданно, почти в упор, столкнулся с медведем в распадке между сопками. Перепугался сильно, встал и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться ружьем. Так и стоял, не дыша, зверь же смотрел на него с минуту, помотал головой и повернул обратно. В следующий раз попалась пара волков, он тогда уже был готов к их нападению, те же обошли его стороной. Не понимал, чем отпугивает хищников, но в том убеждался многократно и принял на счет происшедших с ним перемен. Люди, что встречались с Лексеем, тоже чувствовали в нем что-то необычное, а в стойбищах, где не раз он бывал, назвали его белым шаманом.