Сын императрицы

Выехал из города с обозом за неделю до Рождества, так что встречал его с попутчиками в постоялом дворе. Почему-то пришла мысль - вот уже шестой год - с тех пор, как закончил корпус, - ни разу не удавалось встретить этот праздник дома. Он как вечный странник - все время в пути, но не жаловаться же на самого себя, по своей воле выбрал такую судьбу! Только скоро многое может измениться - у него будет семья, дом, - разве что служба остается беспокойной. Прошел праздник, приближался другой - Новый год, а дорога все не кончалась. Время шло также неспешно, как и санный обоз, но стоило приблизиться к дорогим ему местам, то как будто оно замерло, а потом побежало стремглав, сердце же забилось часто от охватившего волнения - пройдет час-другой и он обнимет любимую! Готов был соскочить с саней и побежать скорей, как ребенок, увидевший впереди манящую цель. Усмехался над собой, сдерживая нетерпение, но тем радостней казалась скорая встреча.

Зимой на побывку

Возчик, с которым ехал Лексей, согласился за два гривенника сделать крюк и довести до усадьбы. После проезда межы внимательным взглядом окидывал свои угодья, ища перемены, но не находил - казалось, все осталось таким же, как и в первый приезд. Лишь в деревне, через которую проезжали, заметил отличие - слышал мычание коров, ржание лошадей, да и дома выглядели веселей - со свежей побелкой, дранкой на крыше, занавески на окнах. Видел крестьян, работающих у себя во дворе, кто-то вез дрова из лесу - Лексей еще в прошлый раз разрешил через старосту рубить сухостой и старые деревья, взамен садить саженцы. Мирная картина деревенской жизни как-то успокаивала хозяйскую натуру молодого помещика - значит, как-то наладилось, люди не бедствуют. Конечно, реальную картину выяснит со старостой, да и во встрече с местным народом, но первое впечатление создалось благоприятное. Когда же въезжал в ворота усадьбы, все мысли земные унеслись прочь - увидел родную душу, она шла ему навстречу, а потом побежала с возгласом: - Лексей, я знала, что ты сейчас приедешь!

Нес ее на руках, как когда-то в первую встречу, так и зашел в дом, только вместо будущей тещи их встретила Надежда - подбежала и обняла его. Стояли вместе в передней, а Маша твердила: - Я говорила тебе, Надя, что Лексей приедет, а ты не верила!

Уже позже, когда Маша сняла просторную шубу, в которой выходила во двор, молодой человек заметил странное в ее фигуре, в первые секунды не понял, а потом догадался - подруга беременна! Спросил, хотя и так было ясно: - Маша, у нас будет ребенок? - на что получил такой же ответ: - Да, Лексей, я ношу твое дитя!

Конечно, о страстных объятиях теперь стоило забыть - обнимал любимую бережно, как хрупкую вазу, ласкал и целовал, а она таяла в сильных руках своего мужчины. Тем временем будущая свояченица позаботилась об ужине - незнакомая Лексею кухарка что-то спешно готовила на печи. Еще заметил по отношению прислуги - кроме старого дворецкого и его жены, а также нанятого им самим садовника, добавились еще конюх и две служанки, - к сестрам, что роль старшей этом доме исполняла Надежда, отличавшаяся более твердым характером. Даже Маша зачастую обращалась к ней, если что-то было нужно, а уже та отдавала распоряжения - наверное, так повелось между ними еще с детства. Не стал менять сложившийся порядок, оставил как есть, коль так удобнее всем.

После ужина - довольно вкусного, почти как у тещи, - Маша с Лексеем удалились в свою спальню, где также бережно и осторожно исполнили, можно сказать, супружеские обязанности - насколько позволял седьмой месяц беременности. Судя по сроку, зачали дитя в первой их близости - тогда Лексей в порыве безрассудной страсти даже не подумал предохраняться, - хотя потом принимал подобные меры. Оказывается напрасно - попал снайперски, с первого раза! Что уж жалеть, в какой-то мере Лексей даже радовался скорому появлению ребенка, только как быть с мужскими гормонами - ему было мало тех утех, что получил от беременной подруги, да и без какой-либо страсти - можно навредить ребенку! Наверное, Маша почувствовала неудовлетворенность своего жениха, хотя он старался не показывать ее - был ласков и нежен пуще прежнего, - призадумалась, затаилась как мышка в его объятиях.

То, что надумала, сказала на следующее утро после завтрака, обескуражив любимого мужчину - не ожидал подобного от скромницы-невесты!

- Лексей, пожалуйста, не сердись на меня, но я хочу только лучшего для тебя. Прошу за сестру, позволь ей прийти ночью к нам. Она согласна - ты ей нравишься, да и не было у нее никогда мужчины. А тебе нужна женщина - я же понимаю, что не могу дать того, что ты хочешь.

Лексей даже воскликнул от абсурдности такого предложения: - Маша, что ты говоришь! Я же люблю тебя и никакая другая женщина мне не нужна. А то, что с тобой нельзя - ничего страшного, потерплю.