Сын императрицы

На совете также обсуждали итоги похода экспедиции в южные края, Лексей продемонстрировал самые крупные алмазы размером едва ли не с кулак, чем поразил более-менее смыслящих в каменьях мужей. Даже с учетом предстоящей огранки каждый из них по крайней мере вдвое превышал известные образцы, а что же тогда найдут в столь богатых месторождениях, когда начнут полномасштабную разработку! Добавил искуса рассказом о добытом золоте, так что с необходимостью скорейшего освоения африканской земли все согласились без малейшего сомнения. Когда же речь зашла о нападении английских кораблей, то тут вновь начались дебаты по ответному шагу. Кто-то из самых воинственных членов совета (кстати, не военных чинов!) высказался за немедленное вступление в боевые действия против Британии и союзе с Францией, другие предлагали обойтись ультиматумом с требованием выплаты изрядной компенсации за причиненный ущерб. Но вот намерение Лексея начать тайную войну на море вызвало замешательство среди важных особ — так ведь не делается между цивилизованными державами, это же настоящее пиратство!

Первым высказался граф Федор Растопчин, самый ближний по духу сотоварищ, в отсутствие Лексея именно он исполнял обязанности канцлера. С заметным в голосе недоумением обратился к другу:

— Лексей, рано или поздно правда вскроется и как мы будем смотреть в глаза людям? И чем оценить урон нашему престижу — ведь с полным основанием обвинят в бесчестии и корысти, мол, грабят транспорт с чужим добром! Да, англичане поступили подло, напали исподтишка на нейтральный караван. Но зачем же уподобляться им, можно же честно выдвинуть ультиматум и затребовать с них возмещения ущерба в кратном размере. А уж если не согласятся, то тогда будем вправе объявить им войну и тогда ни у кого не возникнет сомнений в справедливости наших намерений.

Не только Федор, но и остальные члены совета смотрели на Лексея, не отрывая взгляда, очевидно, ожидали от него пояснений на резонный вопрос. Не стал тянуть с ответом, проговорил спокойно, сдерживая идущее изнутри волнение — ведь от сказанных сейчас слов зависит понимание и доверие к нему ближних людей, а укор в бесчестии пачкает его самого:

— Война, как и любые отношения между державами далеки от благородства — в том у вас не должно быть заблуждений. Все вы мужи зрелые и не вам объяснять прописную истину — ради нужного дела можно пойти на то, что другие посчитают подлостью. В том наша доля, иной раз приходится поступиться своей совестью, коль того от нас требуют интересы державы. Конечно, ультиматум мы предъявим — это очевидно для всех, тех же англичан. Но согласятся ли они признать вину и выплатить компенсацию — в том у меня большое сомнение. Даже напротив, уверен, что обвинят нас в инциденте — мол, это мы первыми напали своим большим караваном на их небольшую группу, коль потопили у них пять линкоров, сами потеряли лишь один! Готов спорить на то, что так и будет, поставлю на кон вот этот сувенир из Африки. Называется он бумеранг — охотники используют его в саванне против мелкой дичи. Будет время — покажу, как им пользоваться.

 

 

 

 

Охотник с бумерангом

 

 

Сидевшие за круглым столом мужи уставились на диковинный предмет, потом заулыбались, а их лица заметно расслабились после прежнего напряжения, с каким слушали Лексея. Дав немного времени людям перевести дух, продолжил:

— Британцам не хуже нас известна истина: лучшая оборона — это нападение. Непременно пойдут на поклеп, чтобы обелить себя, а то, что у нас в плену их люди — повернут в свою пользу, обвинят в коварстве и бесчеловечности по отношению к ним. Так что придется наказать наглов, невзирая на какие-либо приличия, притом надолго запомнили — нас лучше не задевать, самим же будет гораздо хуже!

Так, собственно, и случилось — на ультиматум, переданный английскому королю через посла графа Гренвиля, получили ответный с обвинением в навете и требованием возместить ущерб от потери линкоров с пятикратной неустойкой, немедленно вернуть захваченных моряков с выплатой им жалования за весь срок нахождения в плену. В дальнейшем произошел разрыв дипломатических и торговых отношений, но до объявления войны не дошло — ни той, ни другой сторонам она не была нужна. Началась же другая, тайная — в открытом море, вдали от посторонних глаз. Англичане приняли необъявленный вызов, в ответ на нападения на их корабли и транспорт сами последовали тому же. Практически каждая встреча — неважно, отдельных судов или соединений, — приводила к столкновению, разве что при неравном соотношении сил кто-то пытался скрыться в морских или океанских просторах, а преследователи бросались вдогонку.