Сын императрицы

В тот же день к русским полкам присоединялись группами и поодиночке те сербы, что горели местью за все чинимые обиды, просили оружие и вместе бить турков — так называли осман все, кто их ненавидел (*турок — дикарь, невежда). В последующие дни поток добровольцев все нарастал, их уже насчитывалось несколько тысяч. По приказу генерала Сабанеева из них формировали роты и полки под командованием русских офицеров, а инструктора из числа сержантов и капралов принялись учить азам воинской науки. Так и сложилось, что войсковая группировка переросла в повстанческую армию, после двух недель лагерного сбора перешла в наступление, выбивая турецкие гарнизоны на всей территории Сербии. Бросить же на произвол судьбы тех, кто доверился им, а самим уйти, воины считали предательством, да и вряд ли османы позволили. Практически выбора им не оставалось — биться с врагом на этой земле до последнего, — лишь надеялись, что отчизна не оставит в беде и придет на помощь.

 

Глава 14

— Эх, Иван Васильевич, растудыть твою в тудыть, давно уже взрослый муж, а подставил державу! — Лексей в сердцах поминал недобрыми словами командующего Дунайской группой войск Сабанеева. — Читал только что доставленную депешу Генерального штаба с донесением от командования Юго-Западного округа, в котором кратко излагались события, происшедшие с войсковой группировкой в Сербии. В приписке от себя командующий округом Тормасов добавил, что ведет переговоры с австрийскими властями о поставке через их территорию провианта, боеприпасов и оружия для оставшихся на Балканах русских войск. О том, чтобы выводить тем же путем экспедиционную группу, не переговаривал, на то имелась веская причина — вряд ли император Австрии Франц I разрешил бы нахождение в своей стране столь крупных сил недавнего противника, способных устроить какую-либо бучу. Да и в предстоящей, более, чем вероятной, войне с Османской империей группировка Сабанеева имела бы стратегически важный выход на юго-западные земли Балканского полуострова — Болгарию, Боснию, Черногорию, Македонию, — разве что следовало ее усилить горно-егерскими полками.

Лексей догадывался о замыслах своих генералов, пусть и не высказанных вслух — была бы их воля, ввязались в войну за освобождение братьев-славян от османского ига! Тот же Кутузов, в мудрости которого нет никаких сомнений, не прочь покуситься на Бессарабию и Молдову — о том объявил без обиняков, прознав о приключениях войск Сабанеева и возможной войне. Что уж говорить, самые ближние сподвижники шли на поводу каких-то идеалов, единственный довод, чем Лексей мог их переубедить — что от того будет иметь Россия, кроме головной боли, какая ей выгода?! Вот и в прошлом году, когда восставшие сербы позвали на помощь, большого труда стоило остановить соратников, даже грядущая война с французами и их сателлитами не охладила горячие головы — мол, надо идти и спасать братьев по вере от мученической смерти! Тогда едва удержался и не выговорил рвущиеся из сердца слова — да пусть турки перережут всех сербов, не стоят они жизни одного русского солдата!

На созванном в середине декабря Государственном совете после долгих споров и убеждений все же приняли предложение канцлера о мирном разрешении конфликта с Османской империей — предложить ей солидные откупные и вывести свои войска из Сербии. Если же власти Порты откажутся, то тогда ничего более не остается, как готовиться к войне — по всей видимости, ее следует ожидать весной или летом следующего года. Не только Лексей, но и остальные мужи осознавали — боевые действия с отчасти ослабшей за последний век державой, но все еще грозной, с огромными людскими и финансовыми ресурсами, обойдутся России в не меньшие траты и потери, чем с французской коалицией. Две подряд разорительные войны стали бы слишком серьезным испытанием для страны, потому согласились искать более мирный выход в сложившейся непростой ситуации и постараться сладить с обиженной стороной всеми возможными мерами, притом, конечно, не теряя собственного достоинства.

Почти вся зима прошла в переговорах с доверенными людьми султана Махмуда ІІ, два года назад свергнувшего прежнего правителя Мустафу IV. Казалось бы, дело складывалось к лучшему, османы сами не очень хотели войны с могучим противником, справившимся с непобедимым прежде Наполеоном, да и своих внутренних забот у довольно юного, едва достигшего четверти века, султана хватало. Уже стали договариваться о сумме откупных, как вдруг турки прервали переговоры, а главу русского посольства в Константинополе (*Стамбул) Италинского заключили в тюремную башню за надуманную попытку покушения на султана. Как позже удалось выяснить, не обошлось без козней британцев, подговоривших Махмуда наказать русских и обещавших свою помощь не только деньгами и оружием, но и прямым участием в сражениях. Впрочем, забегая наперед, участие англичан свелось к предоставлению инструкторов и советников для реорганизации и обучения регулярной армии по европейскому образцу.