Сын Казана

Он был рад, когда наступил рассвет. Он не подумал даже о пище, а прямо побежал к бобрам. Теперь во всей его осанке уже не было ни надежды, ни предвкушения. Он вспомнил, что, поскольку животные могут разговаривать между собой, Умиск и его товарищи так прямо и сказали ему, чтобы он больше к ним не приставал. Но уже одно то, что он был теперь около них, не давало ему чувствовать себя таким одиноким. А он был более чем одинок. Волк угомонился в нем на время. Теперь им властвовала уже собака.

Далеко на севере в дремучих лесах бобры работают и играют не только по ночам они используют для этого день даже больше, чем ночь. Поэтому многие из колонии Сломанного Зуба были уже за работой, когда Бари стал безутешно бродить по берегу их заводи. Маленькие бобрята находились еще при матерях в своих высоких жилищах, походивших на целые соборы, выстроенные из хвороста и ила и вылезавшие прямо из-под воды как раз на самой середине затона. Таких домов было три, а один из них имел у основания в диаметре, по крайней мере, двадцать футов. Бари с трудом пробирался вдоль своего берега когда он пролезал сквозь кусты ольхи, ивняка и березы, то десятки каналов скрещивались и перекрещивались между собой на его пути. Некоторые из этих каналов были шириною в фут, другие — фута в три или в четыре, и все они были наполнены водой. Ни одна страна в мире не могла бы иметь лучшей системы транспорта, чем в этих владениях бобров, которые протаскивали по своим каналам все строительные материалы и продовольствие в главный резервуар — именно в заводь. На одном из более значительных каналов Бари пришел в изумление при виде того, как большой бобер тащил вплавь четырехфутовый обрубок березы в человеческую ногу толщиной. Теперь уж Бари не скрывался от бобров, да и некоторые из них уже не смотрели на него недружелюбно, когда он добрел, наконец, до того места, где заводь сужалась до ширины обыкновенного ручья почти в полумиле от плотины. Отсюда он повернул назад. Все это утро он пропутешествовал вокруг заводи, показывая себя бобрам совершенно открыто.

В это время бобры держали в своих бетонных твердынях военный совет. Они были заметно озадачены. До этого у них было четыре врага, которых они боялись больше всего на свете: выдра, которая в зимнее время пробуравливала их плотину, спускала через сделанную ею дыру воду и обрекала их этим на голодную и холодную смерть рысь, которая охотилась на них всех, и старых и молодых лисица и волк, которые целыми часами просиживали где-нибудь поблизости в засаде и утаскивали их малышей вроде Умиска и его приятелей. Если бы Бари был одним из этих четырех, то хитрый старый Сломанный Зуб и все его товарищи отлично знали бы, как им поступить. Но Бари, конечно, не был выдрой, а если он волк, лисица или рысь, то все его поступки, по меньшей мере, странны. Вот уж сколько раз он имел полную возможность расправиться со своей добычей, если только он действительно искал добычи. Но он ни разу не выказал желания причинить им вред.

Возможно, что все это бобры досконально обсудили между собой. Возможно также, что Умиск и его приятели рассказывали своим приятелям о своих приключениях и о том, что Бари даже вовсе и не собирался их обидеть, хотя и легко мог бы это сделать. Также более чем вероятно, что взрослые бобры, которые в это утро имели случай столкнуться с Бари, дали полный отчет об этой встрече, снова подтвердив тот факт, что, хотя он и перепугал их, но все-таки не выказал ни малейшего намерения их обидеть. Все это очень возможно, потому что, если признать, что бобры могут делать историю целой страны и выполнять такие инженерные работы, которые не поддаются даже взрывам динамита, то придется вполне резонно допустить, что они обладают способами и понимать друг друга.

Но как бы то ни было, а мужественный Сломанный Зуб окончательное решение по этому делу взял на себя.